Золотые земли. Его забрал лес. Ульяна Черкасова

раздувая ноздри. – Твой отец уже близко.

      Было темно, но я видел ясно, точно днём. Словно на меня уже набросили волчью шкуру и разум мой уже подчинился звериному зову.

      – Пошли. – Она ринулась ко мне.

      Ведьма двигалась быстро, припадая на руки, как на лапы. Я попятился, захныкал.

      – Не трогай, не трогай меня. Пожалуйста. Не хочу.

      Речь моя была сбивчивая, плаксивая, истеричная. Ведьма схватила за руку, рванула. Я пытался вырваться, убежать. Меня поволокли по полу, по камням.

      – Пошли, волчонок. Пошли… Будешь хозяином Волчьего лога. Будешь его зубами и когтями, будешь его стражем и его палачом.

      Всё заволокло белым. Снег шёл сплошной стеной. Он лез в рот, в лицо, под одежду. Я сучил руками и ногами, только ведьме было всё равно. Я был лишь игрушкой в её руках.

      Из темноты, со склонов донесся вдруг голос:

      – Здесь тропа!

      И сознание обмануло меня, заставило поверить, что это отец. Никто, никто, кроме него, не мог добраться до меня первым.

      – Отец! – закричал я что есть мочи.

      А ведьма захохотала, подхватила меня легко, как щенка, грохнула плашмя на огромный камень. Сознание моё снова помутилось. Только помню чёрное небо. И снег. И хохот ведьмы. И жёлтые глаза. И огни. И вопли.

      А потом появилась она.

      Она стояла у самой кромки деревьев, и я даже не сразу разглядел её, ведь фигура её – тонкая, бледная, обрамлённая серебром – пришла из зимы и была ей окутана.

      Ох, читатель, как бы я хотел передать словами то хрупкое тонкое сияние, что разливалось вокруг!

      И всё вокруг замерло. Стихли голоса, и снег закружил плавно, нежно. Он точно боялся потревожить её.

      Она ступала осторожно, почти невесомо. Готов поклясться, что она не оставляла следов.

      – Здравствуй, – сказала она, и я утонул в её голубых, покрытых серебряным инеем глазах.

      Ведьма-волчица стояла тоже не шелохнувшись.

      – Ты… – только и произнесла она, и я понял, что и ей овладело то же благоговение. Даже на дикую волчицу подействовали чары.

      Она была юна, чиста, изящна и нага. Только длинные волнистые светлые волосы, точно отражавшие лунный свет, прикрывали стройное тело.

      Волчица не назвала её имени. Может, и не могло быть имени у кого-то настолько прекрасного и неземного.

      Она протянула мне руку – я дал свою и послушно спустился с камня. Ведьма не возражала. Никто не мог возразить ей. И мы медленно дошли до кромки леса, держась за руки.

      – Теперь тебе нужно уходить, – не отпуская моей руки, сказала она чистым, как пение хрусталя, голосом. – Не оборачивайся.

      Но я не решался оставить её. Страшнее всего мне стало оторвать от неё взгляд. Я боялся моргнуть, чтобы хоть на кратчайшее мгновение потерять из виду. Она улыбнулась, и лицо её вдруг из лица снежной королевы стало лучезарным, словно летний день.

      – Но нас же, – вдруг раздался хриплый голос волчицы, – нас же совсем не останется. Что будет с нами?

      Она