Золотые земли. Его забрал лес. Ульяна Черкасова

мои жуткие видения.

      Когда я оказался снова в замке Волчий лог и окончательно выздоровел, то, конечно, рассказал обо всём привидевшемся мне родителям и нянюшке и даже Пресветлому Брату и нашему управляющему, но все они заклинали меня ни с кем этим больше не делиться и, кажется, всерьёз посчитали, что я тронулся умом.

      До сих пор не знаю, что из случившегося было правдой, а что нет. Но всё, описанное мной в статье, по-прежнему кажется мне правдивее всего, что мне пришлось пережить за мою жизнь.

      Волки перестали нападать после той зимы и вовсе пропали из наших краёв. Только недавно в Волчьем логе заметили одинокого волка, но и того застрелили.

      Других восьмерых детей так и не нашли, как и не нашли любых следов, что могли от них остаться.

      После произошедшего я, запуганный родителями, старался ни при ком не упоминать о событиях той зимы, но, однажды соприкоснувшись с неизведанным, не смог устоять перед своей страстью к сказке и занялся изучением фольклора как своего родного края, так и всей Ратиславской империи.

      Так, по настоянию своего научного руководителя Фёдора Николаевича Афанасьева, я решился написать и опубликовать эту статью в надежде, что те, кому известны похожие легенды, свяжутся со мной для дальнейшего изучения темы.

      Когда я закончил свой рассказ, хозяева мои долго ещё молчали: кто потрясённо, кто задумчиво.

      Первым заговорил граф:

      – Какие у вас чудесные сказки. Вы и вправду писатель.

      – Это не… – Я не решился возразить.

      Он не поверил. Иного ожидать и не стоило. Никто, кроме моего учителя, никогда мне не верил. Даже Лёшка.

      Настасья Васильевна лишь слегка наклонила голову к левому плечу, выдавая свой интерес, но спросила совсем о другом:

      – Так вы князь?

      – Да. Род мой очень древний.

      – В родстве с Белозерскими?

      – Нет-нет, мы, Белорецкие, к Белозерским не имеем никакого отношения.

      Граф громко усмехнулся:

      – Белорецкие, Белозерские – всё одно. В Рдзении каждая собака мнит себя князем. Но дворянской крови в них ни капли. Жалкие лойтурские холопы все до одного. Из всего рдзенского дворянства, может, только два-три достойных семейства.

      Я дёрнул головой, выпрямился, точно штык проглотил, но доктор, вдруг оказавшийся позади, положил мне руку поверх моего сжавшегося кулака. Он предупреждал о поганом нраве и дурных манерах графа, но этого я не ожидал и всё же… стерпел. И потому что меня попросил об этом доктор, и потому что, буду честным, смалодушничал. Стрелок из меня неважный, фехтовальщик ещё хуже. Я мог оскорбить графа на четырёх языках, но что толку, если бы этот тёмный деревенщина всё равно не понял ни слова? Он бы вызвал меня на дуэль и пристрелил не глядя.

      – Снег пошёл, – сказала Настасья Васильевна, хотя окна были зашторены, и её неуловимая улыбка заставила позабыть о пережитом стыде. Она улыбалась тепло и будто бы одному только мне. – Распоряжусь, чтобы положили грелки в постели. Не хватало