Твоя Мари. Когда ее не стало. Марианна Крамм

что, оказывается, всегда сидело у меня внутри. Думаю, для нас обоих это было своего рода спасением – не пришлось давить в себе ростки того, что нормальным людям кажется ужасным. Есть девиации, с которыми вполне можно ужиться, если вовремя найти того, кто дышит тем же воздухом. И нам повезло – и мне, и Денису.

      Когда я открыла в нем это, всё как-то сразу стало проще, что ли. Я вдруг начала замечать, что он не видит никого вокруг, что для него существую только я, а все эти толпы желающих ничего совершенно не значат. И мне даже в голову не приходило, что, возможно, моя ценность заключается как раз лишь в том, что я могу дать ему в Теме. Это было не так, это действительно было не так – и я убеждалась в этом десятки раз. Денис меня любил – независимо от Темы, она была просто приятным бонусом, хоть и довольно ощутимым.

      Я знала, что, стоит мне кивнуть головой, и мы поженимся, будет семья, дети – и что там еще полагается хотеть молодой девчонке. Проблема заключалась во мне – я этого не хотела. Никогда не хотела, ни с Денисом, ни с кем.

      Но объяснить это ему, конечно, было невозможно. Ревнивый до пелены в глазах, он не понимал, как такое вообще может быть, ему сразу чудились какие-то мифические мужики, ради которых я хотела уйти от него. Глупый… я не ушла бы никогда, не начни он так сильно перегибать палку».

      Глупый я в то время действительно постоянно подозревал Машку в неверности и даже не хотел пораскинуть мозгами и понять – ну, когда? Когда ей бегать от меня налево, если мы постоянно вместе – пусть не буквально, но все-таки? Лекции в институте, практика, которую не прогуляешь, чтобы потом не отрабатывать, высунув язык, перед сессией, работа – и всё свободное время вдвоем в комнате у Серёги. Машка не могла нормально выспаться, как, собственно, и я – о каких изменах могла идти речь? Но это сейчас я анализирую ситуацию и прихожу к таким, казалось бы, очевидным выводам, а тогда…

      Тогда любой парень или мужчина, оказавшийся рядом с Машкой, казался потенциальной угрозой для моих отношений, уж не знаю, почему я так думал. Она ведь никогда не давала мне повода. Но дело было, скорее всего, как раз в этой ее внутренней свободе, в том, что она открыто заявляла, что не нуждается в каких-то общепринятых ценностях вроде штампа в паспорте. Это казалось мне странным и заставляло думать, что Машка просто не хочет этого со мной. А она не хотела вообще ни с кем. Но мой охотничий инстинкт постоянно подзадоривал – мол, как это так, неужели мы сдадимся и позволим ей делать то, что она хочет? Она – добыча, она должна вести себя как добыча, а не как хищница, должна подчиняться нашим правилам. Но Машка и правила всегда находились по разные стороны, она вообще жила так, как хотела сама, умудряясь при этом, правда, практически не выходить за нормы морали.

      Я знал, что ее поведение и принципы кажутся странными не только мне. Даже ее подруга Сашка, знавшая Мари со школы, и та находила ее «задвиги» странными и не совсем понятными. Она, кстати, постоянно предпринимала попытки завалиться под меня – в прямом смысле, и это смотрелось жалко и отвратительно одновременно.

      Во-первых,