Твоя Мари. Когда ее не стало. Марианна Крамм

отрезает он. – Я не жив ровно с того дня, как… Телом я здесь, но, к счастью, всё это временно. Я давно с ней, с ней ушло то, что вообще имело для меня хоть какую-то ценность. И поверь, это вовсе не Тема, как ты можешь подумать.

      – Очень приятно слышать, как ты называешь меня зацикленным придурком.

      – Я? – удивляется Олег, прикуривая сигарету. – Когда я такое сказал? Ты снова слышишь только то, что хочешь сам. Задал вопрос, но ждешь на него ответ, который укладывался бы в твое видение ситуации. А у меня всё иначе, понимаешь? Это ты с чего-то решил строить свою жизнь исключительно вокруг Темы.

      – Ну, ты не перегибай уж. У тебя самого…

      – А что – у меня? Мы с Мари четко проводили границу. У нас была обычная жизнь, которая начиналась сразу, как мы выходили из «норы».

      – Да конечно! Одни твои самурайские причуды чего стоили, вспомни! Это же форменный дом-саб, эти сидения на коленях поодаль от стола, эти чайные церемонии, кимоно и поклоны! Я помню, где и когда впервые это увидел! И помню, что на самом деле за этим стояло!

      Он окидывает меня тяжелым взглядом, от которого хочется забиться под стол. Но я уже влез в разговор, который теперь нужно довести до конца – иначе не стоило и начинать.

      – Вот я об этом и говорю, – вздыхает Олег, стряхивая пепел с кончика сигареты. – Ты видишь Тему в кирпичах, там, где ее нет в принципе. Мари знала, что мне нравится эта игра – и подыгрывала потому, что ей это тоже нравилось, а вовсе не потому, что я ее заставил. Она к этому пришла сама, через пару лет после того, как мы с ней… Сама, понимаешь? Я ее не принуждал. Да – обучил кое-чему, но только после того, как сама попросила. Не делала бы – я бы и не настаивал, мне вполне хватало ее такой, как она была. Но Мари было важно всё вот это потому, что она хотела разделить со мной мои интересы. Хотела доставить удовольствие мне и понимала, как и чем, только и всего. А ты увидел в самых простых ритуалах дом-саб.

      – Да потому что это он и есть! Ты просто не хочешь этого признать, чтобы не опуститься со своих небес на один уровень со мной!

      Никогда прежде я не замечал в его взгляде столько снисходительности по отношению к себе – как будто разговаривает с клиническим идиотом.

      – Я не буду объяснять тебе то, что ты, видимо, не в состоянии понять и принять.

      – Ты говоришь как Мари! Вы даже в этом стали похожи!

      – Иногда люди прорастают друг в друга, не знал? Это и называется любовью – когда уже не разберешь, где заканчивается один и начинается другой, – спокойно произносит Олег, словно не замечая моего взвинченного состояния.

      Я и сам удивляюсь тому, что со мной творится – совершенно не собирался затевать ссору или пытаться вывести Олега, а вот поди ж ты… Как будто вместо крови вдруг потекло что-то ядовитое, разъедающее меня изнутри. И это так больно, что хочется кричать, но я не могу – нет голоса. А он продолжает смотреть на меня всё тем же снисходительным взглядом, докуривает, придавливает окурок в пепельнице:

      – Ну, что ты маешься, Денис? Найди себе нижнюю, и всё пойдет как надо.

      – Конечно! Это же так просто, стоит только захотеть.

      – Вот