Ахиллесова пята. Тоска Фэнтези

и грозились захватить полностью.

      – Мам, поехали домой. Мне нехорошо.

      Мама уцепилась за это. Она опять прикладывала руку к её лбу, удостоверяясь: да, вот оно. Слабость, жар. Наде казалось, что она даже уловила торжествующую улыбку.

      – Открой, Наде плохо.

      В коридоре послышались шаги. Дед появился на пороге, осунувшийся и сутулый.

      – Давай её на кровать, – сказал он маме и впустил их внутрь.

      Мама за руку провела её в комнату деда. Дед и бабушка спали всю жизнь в разных комнатах совсем не похожих друг на друга. Её – светлая, просторная с накрахмаленными салфетками и фарфоровыми пастушками в серванте и его темная, колючая, с ковром на стене, железной кроватью с шишечками и деревянным, потертым полом.

      Надю уложили на покрывало с бахромой по краю, мама выдернула подушку из-под головы и сунула её под ноги.

      – Пап, аптечка там же? – не дождавшись ответа, мама убежала из комнаты. Дед стоял, не зная куда себя деть и растерянно посматривал на Надю. Та прикрыла глаза. Голова была тяжелая, чтобы не провалиться в небытие Надя сжала покрывало. Она услышала, как дед, шаркая, уходит. Теперь Надя лежала одна, и звуки словно усилились в сотню раз. Мама перерывала склянки, вскрывала упаковки и рылась в белом жестяном чемоданчике. Холодильник гудел, видимо дед, открыл его – тяжелые шаги прекратились.

      Надя почувствовала, как холодную, длинную полоску сунули подмышку. Мама прикоснулась губами ко лбу, меря температуру. Надя приоткрыла глаза и застонала: их будто рассекло лезвием яркого света. Мама оттянула веки и светила в них фонариком.

      – Я в порядке, – Надя слабо отмахнулась.

      Мама сунула ей под нос едко пахнущую ватку. Стало получше.

      – В голове прояснело?

      Надя осторожно села, спустила ноги и попробовала встать.

      – Да, всё отлично. – Она сделала шаг. Перед глазами снова закружили мушки, и Надя провалилась в пустоту.

      Она опять лежала на кровати. Мама сжимала телефон и диктовала в трубку.

      – Девочка, восемнадцать лет… Теряет сознание, температура, слабость, голова горит…

      Мама замолчала.

      – Я вам говорю, теряет сознание. Я бы не стала вызывать из-за «просто гриппа».

      – Машины заняты, сказали ничего страшного, – мама обратилась к деду. – Сидит каждую ночь голая на сквозняке. Я не знаю как с ней быть. Надо тебя к воспитанию подключать.

      Они обе знали, что это неправда. Таблетки исправно принимались, а весы показывали пару набранных килограммов. Мама врала, чтобы дверь, открытая сегодня, открывалась всегда.

      Дед вложил в руку Наде холодную маленькую плитку в шуршащей обертке. Надя подняла её к себе: девочка в платке и с широкой улыбкой – Алёнка.

      – У Татьяны также начиналось.

      На лице мамы не отразилась ни одна эмоция. Она перевела взгляд с Нади на своего отца и обратно и переспросила как можно более спокойным голосом:

      – О чем ты говоришь?

      – У Татьяны также начиналось. Слабость, температура,