Ахиллесова пята. Тоска Фэнтези

висели камнем на душе. Тетрадка не только давала возможность призрачного контроля, но и являлась успокоительным: вычеркнутого в ней все же было не мало. Надя смирилась с тем, что Юра успел узнать о её болячках. В конце концов, он был умным парнем, и минуты в перерыве ему хватило чтобы сложить два плюс два. В тетради было нечто большее, чем страх за тело. Строки в конце тетради, написанные в порыве злости и боли, были не о ней, а о её семье. Оранжевая, яркая тетрадь ни при каких обстоятельствах не могла затеряться в тёмном салоне. Юра должен был её заметить.

      Вчерашний черный седан остановился в теньке от берез, росших по краю плаца. Из машины никто вылезать не спешил. Надя направилась к ней сама. Тетрадка лежала рядом с лобовым стеклом и была видна издалека. Надя дернула ручку и села на переднее сидение. Юра выжидал.

      – Читал?

      – Листал, – уклончиво, как ученик у доски ответил Юра.

      Надя стащила тетрадку, но Юра схватил её за кончик.

      – И давно ты так?

      – Это не то, о чем ты думаешь. Все не так. Всё по серьёзному, – забормотала Надя.

      Записи вдруг оказались дурацкими, болезни выдуманными, а переживания бредом сивой кобылы. Она выдернула тетрадь у Юры и собралась выйти.

      – Ты боишься умереть, – неслось ей вслед.

      Надя вздохнула и села обратно, предусмотрительно убрав тетрадь в рюкзак.

      – Что ты от меня хочешь? Чистосердечного признания в этом? Все боятся умереть.

      – Но не все так ждут смерти. Надя, ты сама читала, что там написано? Это не нормально. Тебе нужна помощь.

      – Я не хочу обсуждать это с тобой, – выдавила из себя Надя.

      – Но я хочу тебе помочь, – Юра замолчал. – Я видел записи про свою семью.

      Страх перед Юрой исчез. Мышцы напряглись, а в тело кто-то вдохнул сил: так бывало, когда злость приходила на смену тревоге. Она почувствовала, как в машине стало невыносимо тесно. Словно как Алиса в Стране Чудес, Надя росла со страшной скоростью. Вытянулись её руки, стали длинными и тощими как плети. Ступни уперлись в пол, а резиновый коврик плавился, и клейкая тягучая масса удерживала, не давай двинуться. По стеклу паутиной расходилась трещина – дунь на него, и оно рассыпится.

      Надя накинула на себя узду, затылок сдавило так, что затрещал череп.

      – Спасибо за предложение, – она нашла в себе силы поблагодарить Юру. – Мы поссорились, и я выплеснула эмоции на бумагу. Мне не нужна твоя помощь.

      С трудом подняв тяжелые ноги, Надя вышла из машины. После темного салона глаза не могли привыкнуть к яркому солнечному свету. Она направилась к остановке и впервые пропустила занятие.

      Надя плелась к подъезду, когда услышала знакомый голос, звучащий во дворе. Она вздрогнула, подумав, что ей показалось, но через секунду голос послышался вновь. Чистый, светлый и такой родной. Мамин.

      Мама сидела на качелях, подложив пакет, и покачивалась, отталкиваясь носком туфли. Она смеялась с кем-то по телефону, оживленно прерывая чужую речь своими комментариями.

      – Ку-ку, – Надя тихонько подобралась и тронула её за плечо.

      Мама ойкнула