Ахиллесова пята. Тоска Фэнтези

бока со стола свешивались. А тут… Ерунда.

      Патологоанатом легко приподнял пакет, переложил его на стол и расстегнул молнию. Внутри оказалось тело мужчины. От знакомой противной слабости в теле стало не по себе. Одногруппницы сделали от неё шаг назад, и Надя почувствовала, как пунцовеет от стыда.

      – Где бы вам показать… – задумался врач.

      – На ноге, – подсказал профессор.

      Он сделал длинный разрез на одной ноге и бросил взгляд на Сазонова. Тот удовлетворенно закивал. Патологоанатом оставил его близнеца и на второй.

      – По два человека подходим. Один встаёт к правой, второй к левой. Каждый делает пару стежков и отходит, уступая остальным.

      Толпа в нерешительности замялась.

      – Давайте, Надя, пока вы опять в обморок не упали.

      Надя, чувствуя на себе прикованные взгляды, начала вдевать нить. Иголка в руках ходила ходуном, не давая скользкому нейлону проскользнуть в ушко. Света уже встала к ноге и начала шить. Надя спешила, готовился следующий человек, а она так и не приступила.

      – Это же обычный кусок мяса. Пара стежочков и свободны, – приободрил её врач. Послышались отдельные смешки.

      Обычный кусок мяса, который жил, любил, страдал. Что она забыла в профессии, где люди просто организмы? В медицине нет справедливости. Ты должен спасать всех подряд. Должен видеть только тело, набор органов и костей. Не думать, что за человек перед тобой. Но если все тела достойны спасения, то справедливо ли это для душ в них заключенных?

      Вдруг внутри вспыхнула злость, и нить, почувствовав её, сдалась и повисла в ушке. Дыхание спёрло, Надя резко проткнула иглой мертвую ткань. Стежок, ещё один.

      – Я всё.

      – Вот и молодец, – в голосе Сазонова послышались незнакомые прежде нотки облегчения. – Выйди подыши.

      Надя вышла сквозь служебный вход и села на лавочку. Окурки, разбросанные по голой, вытоптанной земле, выглядели произведением современного художника. Не дать себе вспыхнуть, наплевать на то, что как птица феникс злоба разгорается снова и снова. Надя по кругу повторяла мантру: стать доктором, чтобы не допустить повторения ситуации с бабушкой, чтобы защитить себя и маму. Потому что их кроме неё никто не защитит.

      Кто-то кашлянул. Надя подняла глаза и увидела Юру, сжимающего помятую упаковку с мертвым младенцем.

      – Угостишь?

      Надя вытянула из протянутой пачки сигарету. Она повертела тонкую палочку, набитую табаком, под цепким взглядом Юры.

      – Знаешь хоть с какой стороны прикуривать?

      Вместо ответа она положила сигарету на его открытую ладонь. Надя откашлялась и собралась с духом.

      – Мне нужна твоя помощь. Но сначала я хочу тебе кое-что рассказать. Внести ясность, чтобы ты не думал, что у меня не все дома, – Надя натужно рассмеялась, но Юра остался серьёзным.

      – Хочешь сейчас поговорить?

      Во двор въехал паз и, развернувшись, сдал задом к дверям.

      – Товар привезли, – пробормотал Юра.

      – Встретимся