11:11. Марина Тмин

в складках и нижних юбках не пульт от телевизора,

      не буклет, не книгу, но животворящее место,

      где пальцам тесно, и когда заиграет музыка,

      только там им теперь свобода и жажда – только там им теперь плясать.

      мой город

      в моём городе нет ничего хорошего,

      ни черта, ни чёрточки,

      только призраки прошлого.

      и скелеты домов заброшенных

      сидят на корточках.

      в моём городе мчится пустой трамвай,

      мой город – бордово-сизый.

      только снег полежал и стаял.

      и преступная голубиная стая

      царапает жесть карнизов.

      в моём городе самая тяжёлая работа —

      улыбаться, лицом утыкаясь в мразь,

      принимать кого-то, выносить кого-то,

      не убить кого-то,

      тормоза визжат. площадь. грязь.

      в моём городе невыполнимая миссия —

      не простудиться от безысходности.

      не сдаться, не спиться и не раскиснуть,

      не скатиться вниз.

      воздуха! воздуха! воздуха!

      в моём городе нет ничего такого:

      страх. печали. болезни. люди.

      просто мы с ним знакомы,

      слишком близко знакомы. знакомство – комом.

      и меня в нем нет. и уже не будет.

      манифест

      нам нужно больше эстрогена и чулок,

      желудков крепких и отчаянно железных.

      мокрота, что схаркали в потолок,

      на крышу в одиночестве полезла.

      нам нужно воздуха, и жизни, и свобод,

      цветной ковёр, что длинный путь устелет.

      малиново-яичный небосвод

      выскакивал из перевёрнутой постели.

      нам нужно больше кантри и картин,

      быков, боев и лошадиных скачек.

      а значит, за ценой не постоим,

      а значит, сами цену творчеству назначим.

      нам нужно слово! нужен манифест!

      манифестанты, в строй! да закалится сталь.

      пора с насиженных, осточертевших мест…

      сыграй нам что-нибудь. вот пиво. вот рояль.

      сорви замки. в прах обрати зажим,

      не дай на глотку наступить своим стихам.

      мы, молодые, пьяные, свободные, лежим

      под солнцем.

      и всё на свете – нам.

      такие истории рассказывают, встав в полный рост

      не молюсь и не верую, но жизнь моя – вечный пост,

      нарушаемый неуемным смехом влюблённых подростков.

      такие истории рассказывают, встав в полный рост,

      а мне не хватает роста.

      в таких историях двое бегут в рассвет, что красивее

      всего, что до этого видели, слышали, знали, пели.

      примагничивает неземной, межгалактической силой,

      гравитация вколачивает в постели.

      так пришибает – ни сесть, ни встать, говорить взапой,

      книги вслух, замолчать, опрокинуть свои стихи.

      двое курят, и, может быть, это мы с тобой

      стали

      перекрестками всех стихий.

      вот тебе сдача с сердца. ни в чем