11:11. Марина Тмин

я написал. я о себе написал.

      смотрите: вот

      я учился людям заново доверять. из груди рвал нож,

      я себя осматривал, пристально изучал,

      думал: это всё хорошо.

      но по-хорошему

      мне бы начать сначала.

      я зашивал себя, заглядывал в битые зеркала,

      я в прохожих искал подтвержденье тому, что жил;

      дотянул до тепла. я себя за волосы дотянул до тепла;

      посидел немного,

      а потом остыл.

      только вещи

      оранжевая предрождественская Луна над городом угасала,

      свет проникал сквозь ставни, падал на вещи,

      ночь карабкалась альпинистом в крутые скалы,

      слово за слово – мы становились хлеще.

      мыс становился островом. яхта, парус, отплытие,

      нагоним. всех и вся нагоним! времени-то навалом.

      сели на мель.

      не торопите. просто не торопите.

      последний огарок жизни по песку растекался салом…

      лужица. а вот и лужицы нет. горизонт краснеет.

      утренняя звезда встаёт над берегом опустевшим.

      поищет нас, а потом забудет. и черт бы с ней.

      всё одушевлённое сплавилось и сгорело.

      остались только вещи.

      всю жизнь

      говорят, что миром правит толерантность,

      ты уже наслушался, набрал добра сверх меры.

      у тебя всё впереди: ты – эгоист экстравагантный.

      возражаешь: миром правят лицемеры.

      говорят, что миром правит милосердие;

      что бы ты ни делал, разнесут и прополощут,

      и в итоге всё, что остаётся – быть усердней,

      жёстче, громче, выше, дальше – больше.

      пусть твердят, что ты нелепый, безрассудный,

      но у них – ключи, у тебя – лом с отмычкой.

      о себе набор суждений – самый страшный суд,

      сам себе грехов навешал по привычке.

      сам пошёл, с горящим взглядом, напролом.

      скажут: нужно жить не так, живи под сводом правил,

      сколько можно быть инертным, инфантильным, вероломным?

      минимум – всю жизнь,

      пока в двух метрах над тобой не зашуршит под катафалком гравий.

      доверься ясности

      доверься ясности.

      доверься яркости, что струится

      сквозь тьму и прорези в днях больных.

      мы все боимся. мы все отчаянно жаждем принцев,

      но даже

      не говорим о них.

      вслух! вслух сказать о том, что там прячется сокровенного —

      выходить в пустынный, сожжённый край,

      но

      искренность шебуршит по венам,

      доверяй свой искренности. доверяй.

      мы все лелеем оплот надежды, ласкаем, прячемся,

      но если вырвать из жизни страсти, в которые – с головой —

      как в омут,

      много ли в ней останется настоящего?

      в ней – буквально – не останется ничего.

      видишь цель?

      я теперь шатаюсь, впечатываясь то в край, то в угол,

      прикладной