Интервью с Ксенией Ольховой, участницей Варшавского восстания, узницей концентрационных лагерей: Прушков, Освенцим, Нойенгамме. Владимир Николаевич Кулик

помню, когда был распад Советского Союза, приехал Ярузельский на кладбище, где расстрелы были.

      Катынь?

      Да, Катынь. Нас тоже туда позвали. Это было в начале девяностых. Мы туда поехали в первый раз. И ему сказали, что здесь две женщины польки-варшавянки, которые принимали участие в Варшавском восстании. Такая жизнь, выехать не могут. Я рассказывала об этом, на глазах расстреляны были все наши родственники, которые жили там – тети, два брата. Мы их не искали, потому что они были расстреляны на наших глазах. Мы видели это все. Мы просто прятались. Почему мы остались живы.

      Да, мы еще хронологически вернемся к этому.

      Когда война началась в 1939-м году, жизнь поменялась. Поменялась, потому что немцы уже стали следить. Мама нас боялась выпускать на улицу.

      После бомбежек боевые действия были в городе?

      Мы были до зимы на даче. Мы не могли выехать, потому что не ходили гражданские поезда. Немцы все время везли солдат, военную технику. Все везли до Варшавы. Единственное, мы могли поехать только зимой, когда стали ходить поезда… Я рассказывала, как мы впервые увидели расстрелы.

      На даче?

      Да. Когда немцы оккупировали, по-видимому, эти немцы были проездные. Они заехали на мотоциклах и стали загонять всех и детей и взрослых на второй этаж. Дом был двухэтажный. Немцы стали пить и праздновать, что они зашли в Польшу.

      Вас согнали на второй этаж?

      Не только нас, там еще были маленькие дети. Я не знаю, каким образом они туда попали, возможно, знакомые тети. Немцы стали пить, петь и допились до того, что стали спускать маленьких детей, ставили у стены и как мишени расстреливать.

      Прямо в детей?

      Да… Мы убежали. Мы были постарше немножко. Был снег, и мы стали прыгать с окна, со второго этажа. Дом был невысокий, деревянный. И в снег, стали бежать. Немцы по нам тоже стали стрелять, но нас спасли местные жители. Детей потом похоронили.

      То есть несколько детей убили? Вы слышали.

      Да убили. Мы видели этих детей.

      Сам расстрел или убитых?

      Мы убитых увидели. Сам расстрел мы не видели… нам сказали: «Бегите!» Они потом опять начали стрелять.

      Те, кто расстреливал, это какие войска были? (В.А.)

      Я не знаю. На следующий день приехали из гестапо и их (прим. немецких солдат) всех забрали. Они не имели права этого делать, потому что только началась война. Это они уже по пьянке. Их забрали всех.

      Арестовали.

      Наверно, гестапо. Потому что начало войны, и они просто не имели права напиваться до такой степени.

      Скажите, со второго этажа как вы убегали?

      Прыгали. Прямо с окошка в сугроб. И мы стали бежать. Нас ловили местные жители и прятали.

      Это вечером было?

      Да вечером, после обеда. Зимой рано темнело. Еще видно было. Мы уже в начале войны застали эти ужасы, еще будучи детьми. А когда приехали в Варшаву, уже была оккупация. Оккупация была страшнейшая.

      Вы вернулись на поезде, в свой дом. Там никого не было.

      Да, мы приехали, квартира была