Интервью с Ксенией Ольховой, участницей Варшавского восстания, узницей концентрационных лагерей: Прушков, Освенцим, Нойенгамме. Владимир Николаевич Кулик

католические песни.

      В школе репертуар был уже шире?

      Да, там мы пели разные песни, детские песни. Я помню, что участвовала в детском хоре и очень любила рисовать.

      Были какие-то школьные выставки?

      Да, были, я очень хорошо рисовала, хорошо училась.

      Рисовали рисунки, красками?

      Я рисовала сначала карандашом, потом красками. Мама покупала нам карандаши, краски. Я даже вешала свои детские рисунки у нас в комнате. Конечно, они из себя, ничего хорошего не представляли, но был интерес. Я очень любила этим заниматься.

      В семь лет вы пошли в школу. Какой это был год?

      Война началась в 1939 году, я уже училась. Помню даже начало войны. Мы не могли сразу вернуться с дачи в Варшаву, потому что немцы напали на Польшу, началась Вторая мировая война. Они стали бомбить железную дорогу.

      В каком классе вы учились в 1939 году?

      Во втором классе. Война застала меня в начальной школе… Во время войны обучение было ограниченное, немцы часто ходили по школам, по классам. Не разрешали историю и ничего польского патриотического.

      Расскажите об учебе в первом классе довоенного времени? Это была обычная светская школа, то есть там были и девочки, и мальчики?

      Все были в одном классе. И приходил преподаватель, который преподавал Закон Божий.

      Как отдельный предмет?

      Да, как отдельный предмет. Была одна учительница, которая вела нам польский язык, математику. И был другой учитель только по Закону Божиему. Даже когда мы учили песни, она с нами занималась. Иногда приходили учителя из других классов помогать, но была одна учительница, которая вела наш класс.

      Помните, как ее звали?

      Пани Ванда. Она очень хорошо относилась к нам. Мы ее любили. Строгая была. Но, во всяком случае, плохого я о ней ничего не помню.

      До школы вы ходили в детский сад?

      Нет, мы прямо из дома пошли в школу. Нас мама водила.

      То есть вы не были в детском саду?

      Мы жили в семье. Мама нас опекала, одевала. Когда папа умер, ей помогали. Маму уважали на швейной фабрике, где она работала. Она была белошвейкой и прекрасно шила. Руководитель фабрики очень ценил маму, он знал, что у нее остались маленькие дети, и помогал. Еще при жизни папы у нас была няня. Она осталась у нас и после его смерти. Когда уже была война, няня умерла, она была как член семьи. Няня стала нам очень близкой, потому что она воспитывала, вела нас.

      Ей за это платили?

      Конечно, в этом помогал мамин работодатель.

      Что имеется в виду – «белошвейка»?

      Мама шила рубашки, костюмы. Но больше рубашки. Ей доверяли самые ценные заказы.

      Людвике сколько лет?

      Она была на год старше. Она родилась 5 января 1929 года, а я 5 февраля 1930 года. У нас год разница.

      Она пошла в школу на год раньше?

      Да, она на год раньше пошла. Тогда нянечка была у нас еще молодая, и она водила нас, потому что мама была на работе. Она у нас была как член семьи, а своей у нее не было.

      Помогала убирать, готовить?

      Она