Осколки неба, или Подлинная история The Beatles. Юлий Буркин

А еще лучше – кошельковые или мешковые.

      Джулия улыбнулась. Она гордилась чувством юмора сына и считала, что это у Джона от нее.

      Взяв у матери мелочь, Джон сунул ее в карман куртки.

      – Какая у вас странная форма, – заметила Джулия, усевшись перед блюдом с пышками и чашечкой дымящегося шоколада.

      – Да уж. Видишь эмблему? – похлопал Джон себя по нагрудному карману. – Оленья башка и надпись: «Из этого грубого металла мы выкуем добродетель». Лучше бы написали: «Мы вырастим из вас рогоносцев».

      Джулия прыснула, как девчонка. Потом посерьезнела:

      – Почему все-таки ты так не любишь школу?

      – Она первая начала, – ответил Джон, запихивая в рот булочку. – Я не умею зубрить. Зато я классно рисую и пишу стихи, а соображаю получше отличников. Но этого замечать никто не желает.

      – У меня, Джон, были точно такие же проблемы. Может быть, дело в том, что они не знают о всех твоих талантах?

      – Ага, не знают. У меня, между прочим, свой ансамбль есть. Единственный в школе!

      – И ты скрывал?! А помнишь, как тебе водитель автобуса подарил губную гармошку?

      Сначала Джону подарил гармошку дядя. И это привело Джона в такой восторг, что он играл на ней не переставая. Как-то Джулия приехала за сыном в Ливерпуль и забрала его к себе. По пути Джон так достал своей игрой шофера, что тот взмолился: «Мальчик! Если ты перестанешь играть, я обещаю, завтра ты получишь новую гармошку, намного лучше этой» и записал адрес Джулии. Выполнить его требование было нелегко. Но Джон сумел взять себя в руки и до конца дороги сидел стиснув зубы и крепко держась руками за подлокотники.

      Джулия решила тогда, что водитель просто нашел повод с ней познакомиться, а обещание свое выполнит вряд ли. Тогда она сама купит Джону инструмент посолиднее. Но шофер оказался на высоте. Гармошка обнаружилась утром в почтовом ящике с запиской: «Дерзайте, маэстро. Только не в моем автобусе». И Джон до сих пор играет на ней.

      Посмеявшись над этим воспоминанием, мать и сын вернулись к сегодняшним проблемам.

      – Мама, я ужасно боюсь. Если честно, играем-то мы не очень… Если еще честнее, совсем не очень.

      – Ну а если еще честнее, просто не умеете.

      – Ага. А сегодня вечером нам выступать на «Шоу талантов».

      – Сегодня вечером? У вас еще бездна времени!

      Джон недоверчиво глянул на мать. На миг ему показалось, что он смотрится в зеркало.

      – Мама, ты не понимаешь. Я боюсь, что нас выгонят со сцены.

      – А сколько вас человек?

      – Шестеро.

      – Тогда это не так уж просто.

      – Мама! – не желая понимать ее шуток, воскликнул Джон, закатывая глаза. – Ну, мама!!

      – А что я могу тебе посоветовать? Я выходила на эстраду, не умея абсолютно ничего. И, как видишь, жива. Хотя… Кое-что я могу для тебя сделать.

      Она вышла из комнаты, а вернулась назад с гитарой в руках. С роскошной испанской гитарой.

      – Держи.

      – Поиграть?

      – Насовсем. Тебе она нужнее. Я ведь играю на банджо.

      – Yes! –