Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар. Александр Гельман

был их последний дом.

      Сколько вопросов!

      Сколько неясного, темного!

      Но все идут, шагают, спешат, летят,

      чего только не делают в отсутствие ясности.

      Ясности в жизни очень мало,

      ясность подменяется привычками, надеждами,

                                                                  глупостью,

      у неясности много маскхалатов.

      Достаточно, чтобы было хотя бы чуть-чуть ясно,

      в самой малой степени,

      и нам уже кажется, что все ясно.

      Нам некогда ждать полного прояснения!

      Даже то, что жизнь короткая,

      многим не до конца ясно.

      Видно, а мы не видим,

      слышно, а мы не слышим,

      понятно, а мы не понимаем.

      Потому что наша задача – не ясность,

      наша задача – не правда,

      наша задача – не справедливость,

      наша задача – быть счастливыми,

      как угодно, где угодно, с кем угодно —

      быть счастливыми…

      Наша задача – быть!

      Евреи

1

      Раз мы есть,

      несмотря на… на… на… на…

      значит, кто-то об этом позаботился,

      раз мы не забыли самих себя,

      значит, кому-то это важно,

      раз мы вернулись туда,

      откуда были изгнаны тысячи лет назад —

      значит, кто-то не уставал нас там ждать,

      раз нас ненавидят сегодня,

      как ненавидели во времена Авраама,

      значит, кому-то выгодно, чтобы ничего не менялось.

      Возможно, нас уже давно не существует,

      но мы настолько незаменимы на этом свете,

      что нас все время выдумывают.

      Существованье наше —

      самое убедительное доказательство

      существованья Всевышнего.

2

      Пророки предупреждали:

      еврей должны быть готов

      в любую погоду

      перемещаться откуда угодно куда угодно,

      всегда оставаясь при этом

      на том же месте в списке Всевышнего.

3

      Вы нас выделяете, а говорите, мы выделяемся,

      вы так настойчиво нас отмежевывали,

      отчеркивали, не смешивали с собой —

      в конце концов мы решили:

      это Господь выделил нас среди прочих.

      Сколько раз мы хотели стать вам родными,

      неизменно получая отказ.

      Теперь уже поздно:

      тысячелетия выточили нашу судьбу,

      мы – не народ, мы – камень.

      «Кости, помнившие, как их ломали…»

      Кости, помнившие, как их ломали,

      гневались, матерились,

      обзывали меня, страшно вспомнить,

      какими словами:

      «Предатель! Ничтожество!»

      Как объяснишь костям,

      что я должен был,

      вынужден был

      или молчать – или не жить.

      Кости, помнившие, как их ломали,

      никогда не поймут,

      никогда не простят.

      «Когда душа маленького мальчика…»

      Когда душа маленького мальчика,

      которого сожгли в Освенциме,

      решила не вернуться на небо,

      погибнуть