Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар. Александр Гельман

как! Я еще не понимал, что такое смерть, а уже видел десятки, сотни мертвых тел, фактически я три года жил в морге. Я скажу страшную вещь: если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей. Потому что дети, которые останутся живыми после войны, будут сумасшедшими, они будут уродами. Потому что невозможно остаться, сохраниться нормальным человеком, если в то время, когда ты еще не понимал, что такое смерть, Библию, Тору в руках не держал, ты ел, чесался, сморкался рядом с телом мертвой матери, а чтобы выйти пописать за домом, должен был переступить через несколько трупов людей, которых ты день назад или час назад еще знал живыми.

      В нормальных, мирных условиях дети осознают неизбежность смерти постепенно, медленно, в течение ряда лет. Инстинктивно они стремятся пройти этот важнейший, опаснейший рубеж, это испытание как можно более осторожно. Душа ребенка осторожно, трепетно нащупывает путь достойного смирения со своей смертной судьбой.

      Как писатель, проживший всю жизнь в СССР, я хорошо знаю, что такое политическая цензура, с которой по мере сил боролся многие годы. Но существует и другая цензура – биологическая, когда сам организм – мускулы, мозг, нейроны, сама кровь препятствуют тому, чтобы человек узнал всю правду о себе. С этой цензурой надо бороться очень осторожно. Возможно, поэтому я и остерегаюсь разобраться до конца во всем, что произошло со мной тогда, в гетто. Я боюсь отмены биологической цензуры. Не исключено, что она скрывает от нас то, что непереносимо, что может убить.

      1997

      Стихотворения

      «Утром Всевышний заходит на склад…»

      Утром Всевышний заходит на склад,

      где лежат штабелями

      миллионы срезанных крыльев.

      Интересно, эти крылья,

      которыми уже никто не машет,

      на какую Его наводят мысль?

      Зачем Он приходит сюда каждое утро?

      Интересно, если бы я оказался

      в этом вселенском крылохранилище,

      удалось бы отыскать мои крылышки,

      которые Он срезал 25.10.1933?

      В ту ночь я упал в огород

      моего отца Исаака Давидовича

      на севере Бессарабии,

      где моя мама, выбежав утречком

      нарвать лучку и укропа,

      нашла меня под яблоней,

      завернутого в горнюю пеленку.

      Без

      Без мамы,

      без детства,

      без тишины,

      без свободы,

      с полным набором без

      врезался в чудовищный лес

      жизни.

      И вот уже прошел его насквозь,

      стою с расстегнутой грудью —

      без…

      «Ты можешь из меня сделать поэта, Господи…»

      Ты можешь из меня сделать поэта, Господи,

      только Ты и можешь,

      поэтому Тебя и прошу —

      окажи милость.

      Складывать стихи на старости лет

      для моей бедной растерянной души

      большая отрада:

      по строчкам