Записки военврача. Жизнь на передовой глазами очевидца. Вячеслав Дегтяренко

в Питер и госпитализировать её в окружной госпиталь.

      Через два месяца они приехали вновь. Мать не давала мне продыху. Убеждала уехать, выбрасывала вещи, отказывалась нянчить внуков. Я привёз их в ещё хранящую следы нашей общей жизни квартиру. Надеялся, что отношения возможно реанимировать в третий раз. Увы!

      Когда меня отправили в командировку, они попали под обстрел. В Ханкалу ворвалась банда Бараева. Их главарь лежал в госпитальном морге, и по обычаю его следовало похоронить до захода солнца. Несколько десятков воинов ислама атаковали укреплённый гарнизон. Им нужно было пройти всего километр – от первого КПП до госпиталя. Пули свистели со всех сторон, как слепые мухи. Дети вместе с женой лежали на полу квартиры, когда за ними прибежали рэбовские солдаты с бронежилетами. Трёхлетний Богдан думал, что с ним играют, предлагая надеть не по размеру большой бронежилет, и показывал, что у папы в глаженом белье лежит пистолет. В другой бронежилет Лена завернула себя с двухлетним Тарасом. Когда я вернулся, то окна в медпункте и в квартире пришлось менять.

      Моя поездка также не прошла без приключений. В тёмной подворотне Владикавказа банда в милицейской форме отобрала рюкзак с детским питанием, и один из них, приставив нож к горлу, вытащил кошелёк с документами. Напоследок – пара ударов в нос и живот, чтоб я подумал над своими оскорблениями. Это происходило в двухстах метрах от РОВД.

      – Вам надо уехать! – настаивал я по приезду.

      – Нет, Слава. Я буду там, где ты.

      – Ты рискуешь своим здоровьем и детьми.

      – Меня батюшка благословил, всё будет хорошо.

      Она спасла меня от послеразводной депрессии, она заставляла меня искать выходы в этой чеченской неумной жизни. Меня притягивала её воцерковлённость, меня отталкивал её рационализм и неуёмное желание пить.

      Глаза выдают человека. Вернувшись со службы, я понял, что это произошло. Друг перестал быть другом. Странно, что нужно человеку для того, чтобы совершить этот шаг?

      Многие говорят и пишут о страхе перед войной и о прочих её прелестях. Человек такой, какой он есть. На войне, в миру, в форме и без, всё остальное – это камуфляж, которым мы прикрываемся, чтобы мимикрировать.

      Самоволка

      Жил-был начфин батальона. Звали его Валера. Весёлый, отзывчивый парень, прапорщик. Со многими дружил. Как‐то в мае 2000-го он сказал мне:

      – Слава, у меня жена болеет. Завтра еду во Владикавказ, будем открывать счета на нашу часть. Но оттуда я вернусь не скоро. Жене надо операцию делать, варикозное расширение вен. Обещали помочь добраться до Свердловска, а там до Челябинска рукой подать.

      – А ты не боишься гнева комбата? Кто будет деньги выдавать, зарплату?

      – Я тебе ключи от сейфа оставлю, ведомости, книги. Подстрахуешь, если что?

      – Хорошо, езжай…

      Прошла неделя. Валеры нет. Вызвал меня комбат.

      – Где начфин?

      – Звонил вчера, говорит, что задержка со счетами.

      – Какими нахрен