Невеста призрака. Михаил Бард

не дралась, но сейчас ей было на это плевать.

      Её душила злоба.

      И потому, стараясь не шуметь, Изабель шагнула в комнату.

      Затылок Призрака не был прикрыт воротником. Фактически, сидя спиной к двери, он впервые на её памяти был беззащитен, уязвим.

      Изабель старалась не дышать, приближаясь к нему.

      В какой-то момент девушка замерла, вглядываясь. Чуть ниже линии волос она заметила на его коже что-то красноватое. Сперва Изабель приняла это за игру света, пятно, но это был шрам. Глубокий, ужасный, болезненный шрам.

      Она так шумно вздохнула, что Призрак Оперы вздрогнул и обернулся.

      Изабель застыла, пальцами так сильно стиснув подсвечник, что его узор отпечатался на коже. Верхние пуговицы рубашки мужчины были расстёгнуты, и теперь она видела его ключицы. Кожа на них тоже была изуродована жуткими шрамами.

      Нахмурившись, он застегнул рубашку, поднявшись со скамейки.

      – Изабель, – вздохнул Призрак Оперы. – Я знаю, вы ждёте объяснений…

      – Ты опоил меня, – она сделала шаг назад, держа перед собой подсвечник. – Не подходи!

      Он поднял ладони вверх, едва заметно хмурясь. Теперь, когда он снял шёлковые перчатки, Изабель видела шрамы и на запястьях.

      – Я не причинил тебе вреда.

      – Не приближайся!

      – Изабель! – прогрохотал он. – Сядь! И Бога ради, поставь подсвечник, пока ты о него не порезалась.

      – Ага! Разбежалась!

      – Что ж, – выдохнул он, моментально обретя над собой контроль. – Без меня ты всё равно отсюда не выйдешь. Выбирай: или ты успокаиваешься и даёшь мне объясниться, или сидишь здесь, пока не рухнет этот чёртов театр.

      Он наотмашь махнул рукой, и от этого жеста Изабель вздрогнула. Она, такая решительная минуту назад, сейчас чувствовала себя так, будто ей дали болезненную пощёчину.

      Глубоко вздохнув, она трясущимися от напряжения руками поставила своё оружие на низкий столик, который ломился от количества нотных тетрадей.

      – Если это поможет поскорее от тебя избавиться, – процедила Изабель, вложив в слова как можно больше яда, – я выслушаю.

      – Хорошо, – он надел перчатки, пряча шрамы. – Как ты себя чувствуешь?

      – Великолепно, – огрызнулась она. – Потрясающе. Ещё немного, и начну прыгать от счастья!

      Если бы взглядом можно было убивать, Изабель в эту секунда испепелила бы Призрака Оперы до углей. Впрочем, в его глазах горела не менее страшная ненависть.

      Изабель скрипнула зубами, давя в себе гнев.

      Спокойно, девочка, поругаться с ним можно будет и потом. Сейчас главное – сбежать от него и больше никогда не появляться в стенах этого проклятого театра.

      – Голова кружится, – ответила она. – Мышцы одеревенели.

      Он кивнул, отведя взгляд. Должно быть, ему было стыдно за своё поведение, но Изабель не испытывала к нему ни капли сочувствия. Только злобу и страх.

      – …зачем? – наконец, спросила она, глухо вздохнув.

      Мужчина окинул взглядом своё жилище, прежде чем