Невеста призрака. Михаил Бард

успокоиться, разобраться в мыслях и чувствах.

      А ещё лучше – познакомиться с кем-то менее сумасшедшим, увлечься им. Мысль Изабель тоже не нравилась, хотя этот способ и помог бы не думать о Призраке Оперы. Ничего. Работа тоже заставит её забыться.

      К тому же, за его сегодняшнюю выходку Изабель имела право обидеться.

      Она сжала ручку двери.

      …но ведь он ждал встречи целый день.

      Скрежетнув зубами, Изабель вышла из кабинета и направилась к малой сцене.

      Глава 5

      В темноте театр преображался. Прошлой ночью Изабель уже успела заметить, какими жуткими становились прекрасные статуи во мраке, какими зловещими были великолепные портреты, и как пробегали мурашки по коже от малейшего движения в зеркалах. Стараясь не обращать внимания на мрачную атмосферу, Изабель сосредоточилась на золотом луче фонарика.

      Звуки с малой сцены она услышала раньше, чем обнаружила ведущую к ней дверь. Изабель замерла, прислушиваясь. Кто-то умело играл на органе, и эта музыка была зловещей, полной тревоги, злобы, агрессии. Музыкант играл великолепно, но в мрачном коридоре театра Изабель, услышав мелодию, свалилась бы в обморок, не будь у неё железных нервов.

      Она неслышно вошла и выключила фонарик, стараясь не привлекать внимания.

      Честно говоря, она надеялась, что застанет Призрака Оперы без маски, но он, видимо, с ней не расставался. Мужчина играл на сложном инструменте виртуозно, и его фигуру выхватывал из тьмы неровный свет свечей.

      Дверь громко щёлкнула за её спиной, закрывшись на замок. Коротко вздохнув, Изабель дёрнула ручку. Не сработало. Дверь закрылась наглухо.

      Ловушка захлопнулась.

      Орган затих. Изабель обернулась, изо всех сил стараясь не выдать своей паники.

      Паники ли?

      Призрак Оперы улыбнулся ей той самой учтивой, холодной, будничной улыбкой аристократа. Он вновь был великолепно одет, вновь казался галантным и обаятельным.

      Почему же Изабель было рядом с ним так страшно, так холодно?

      – Милая Изабель, – улыбаясь, он подался вперёд и опёрся руками на свою дорогостоящую трость. – Я принёс шампанское, чтобы выпить за нашу помолвку.

      Изабель перестала дышать от его наглости.

      – Я уже сказала, что думаю об этом.

      – Поправка: вы сказали это Гаскону, – он склонил голову, вглядываясь в её фигуру в зрительном зале, – а он… совершенно ничего не знает о женском сердце.

      – И что же о нём знаете вы?

      – Я? Право, даже меньше, чем дорогой Гаскон, – от его улыбки вновь повеяло холодком. – Кроме того, что ваше полно ненависти к себе самой.

      Изабель вскинула брови, улыбка Призрака Оперы стала какой-то зловещей, хищнической.

      – Каждого, кто отнесётся к вам по-доброму, каждого, кто посмеет помочь вам, вы воспримите враждебно, в штыки, испугаетесь, – он выдержал паузу. – Поэтому я вас презираю.

      Изабель содрогнулась, коснувшись щеки. Она горела так, будто по ней зарядили пощёчину.

      – Вы подойдёте, – он склонил голову набок, – или вам