Ковка стали. Книга 1. Геннадий Раков

маха, и сучка нет. – Так вот, паря.

      Мои глаза выражали восхищение.

      – Ловко у вас получается.

      – Не грусти, подрастёшь – так же будешь. Сколько себя помню, столько и лес валю… Так, теперь будем спускать к воде.

      Дядя Лёня вонзил топор вдоль ствола и покачал вправо-влево:

      – Нет, не пойдёт. Вырубим вагу.

      Он подобрал нетолстую берёзу, срубил, сделал шест. – Попробуем. – Подсунул под бревно, покачал. Спустился к вершине, приподнял.

      Бревно потихоньку сдвинулось. Потом ещё, ещё и как стрела полетело вниз, к реке.

      Шум стоял адский. Вся тайга ревела.

      – Слушай: если быстро затихнет, значит, застряло бревно. Придётся идти по следу – видишь, какая борозда осталась, смотреть, что там, где застряло. Если гудит дольше, я точно определяю, значит, на берегу. Слышишь – тихо. У реки. Пошли следующее дерево выберем. Это только первое, надо пятнадцать. До вечера успеем.

      Дядя Лёня рубил, я лазил вокруг него по лесу. Он кричал: «Берегись», я лез в гору, очередной ствол уезжал со страшным шумом.

      Уже под вечер сказал:

      – Надо же, последняя лесина застряла. Давай передохнём да пойдём по следу. Отец, слышишь, пятнадцатую пустил.

      Посидели прямо на камнях. Комары жрали без стеснения.

      – Запомни: когда бревно летит вниз, невозможно определить, где оно пройдёт. Потому, пока последнее не ушло – никто вниз не спускается. Всякие случаи были.

      Пошли по следу застрявшей лесины. Это была борозда глубиной на полствола. Спускались мы долго. Бревно застряло в грунте у подножия скалы, идущей по краю лога. Пришлось его отрубать от застрявшего конца и по новой спускать, изменив направление хода. Здесь мне с дядей Лёней пришлось вместе поработать вагами.

      Только мы управились с бревном, продолжили спуск, как тайга загудела.

      – Гена, в сторону, к скале! Отец у тебя ненормальный, ещё одну лесину пустил.

      Я убежал к скале, а он стоял и смотрел на гору. Что он там видел – не знаю. Только я усёк, как огромная лесина проскочила между его ног, не задев его, и оставила под собой огромную борозду.

      – Ну, сукин сын. Говорил же я ему: пятнадцать и вниз. Пусть спустится. Всё ему скажу, о чём думаю. Чуть не угробил. Видал, что делает, подлец?

      Мы спустились к берегу. Наши бревна как попало валялись по всей округе, некоторые воткнуты в землю. Спуск крутой, они как летели, так и повтыкались со всей силы.

      Отца долго не было. Мы поотрубали воткнувшиеся вершины.

      – Завтра сколотим плот и пойдём.

      Появился отец с потрескавшимися губами:

      – Пить хочется. Едва добрался. – Сел на бревно, посмотрел на брёвна. – Ничего себе нарубил.

      – Голову бы тебе отрубить, Женя. Договаривались – пятнадцать.

      – Я и срубил пятнадцать.

      – Получается шестнадцать.

      – Виноват, просчитался. Во всяком случае, не хуже. У тебя одна печка, у меня две.

      – Женя, чем ты думал, когда рубил свои лесины? Мало что берёзу, ещё такие толстые. Ты соображаешь, как их сплавить? По пути пороги, скалы, мели. Думаешь,