Ковка стали. Книга 1. Геннадий Раков

уж и нет, а Чумбока? Он же кот, значит, домашнее животное. Рисуй его.

      – А можно?

      – Скажешь ещё, конечно можно.

      Сестра из портфеля уже доставала альбом для рисования, цветные карандаши.

      – Тащи давай его сюда. Будешь его держать, чтобы не убежал, а я рисовать.

      Кота нашёл на его любимой табуретке на кухне у печи.

      – Пошли, Чумбока, рисовать тебя будем. – Схватил его в охапку, пришёл в комнату, сел на кровать. Кота положил на колени, погладил.

      Не избалованный такими нежностями кот замурлыкал, пригрелся на коленях, свернулся калачиком и тут же уснул.

      – Гена, ну как ты его держишь? Как я его рисовать должна? Посади как-нибудь.

      – Так, что ли? Давай рисуй. – Прижал кота к себе вверх головой.

      – Гена, это же чучело какое-то. Посади его рядом с собой на кровать.

      Кот сидеть не хотел, норовил улечься, болтал ногами, нервно дёргал хвостом. Наконец после очередного моего вмешательства – просто сбежал от меня.

      – Вот же вредина! Ну его, какой из него рисунок. Уши отмороженные, хвост тоже. Некрасивый получится. Давай Жулика рисовать. Он тоже животное, и красивый. Все с коровами придут, а ты с Жуликом.

      – Давай завтра, Гена, спать пора.

      Назавтра после завтрака пошли на улицу искать Жулика.

      – А, вот ты где, прямо в руки прибежал, пошли рисоваться. – Схватил его под живот и потащил домой.

      Дома он вывернулся из рук. Погонялся за ним, прежде чем поймал. Навели дома беспорядок. Ошейника у него никогда не было, поводка тоже. Жил он без всяких ограничений: бегал куда хотел, когда хотел. Тут его поймали и потащили в дом – невиданное дело.

      Силой посадил на кровать, дал горбушку, пока ел – сидел.

      – Рисуй скорее. Не могу же я с ним драться. Ай-ай! Куснул. Видишь, из пальца кровь пошла. Не буду я его держать. Так рисуй, по памяти. – Жулик выскочил из рук, забился под кровать.

      Пришла мама с кухни:

      – Дети, вы что тут творите?

      – Жулик палец укусил. Танька хотела его нарисовать, я держал.

      Мама строго осмотрела палец:

      – Давай засыпем стрептоцидом и завяжем, заживёт.

      После спасения пальца и исчезнувшего Жулика непонятно было, кого рисовать.

      – Поди корову лучше. Стоит, сено жуёт – рисуй не хочу. Иди к Алке Пугачёвой, через дорогу живёт, разрешит, поди.

      – Постой, постой, Таня, тебе кого нарисовать надо?

      – Да хоть кого. Сказали – домашнее животное.

      – Сынок, принеси свои последние фотографии, подберём из них и нарисуем.

      В фотоальбоме была очень красивая фотография, конечно, чёрно-белая: Таня на тропинке на одном колене гладит Жулика между ушек, тот смотрит внимательно в объектив. Кругом снег.

      – Вот тебе и животное, и его хозяйка. Перерисуй с фото, не связывать же его за лапы. Он нас тут всех перекусает. – Мама вытащила из альбома фотографию от любителя, шесть на шесть, маленькую. – Садись и рисуй.

      Сестра долго сидела, рисовала, стирала резинкой. К обеду, после улицы, посмотрел:

      – Не получился у тебя Жулик.