Груша цвела последний год. Алесь Минкевич

знаю. Но зная сентиментальную натуру мамы, думаю, что момент знакомства главного героя с данным персонажем все же сыграл свою роль. Когда прочтёшь роман, поймёшь о чём я, – загадочно сощурилась Алёна. – Ну а теперь самое интересное… В скором времени ты родился, ну и пришла в мою взбалмошную голову идея отыграться на сестре. Детям ведь свойственна мстительность, а у меня внутри столько времени сидела обида: почему твою маму нормальным именем назвали, а меня – какой-то Геленой. Вот и стала я настаивать, чтобы тебя Алесем назвали – в честь главного героя всё тех же «Каласоў», Алеся Загорского. В таком возрасте твоё имя мне казалось каким-то девчачьим, для мести было самый раз. Бабушка сразу поддержала. Да и мама твоя была не против.

      – Ладно, Гелена, не в том я возрасте, чтобы дуться. Старый я уже. Сейчас хоть чугунком назовите, только в печь не ставьте, – с юмором и даже необычайно спокойно отреагировал я на только что открывшуюся тайну. Несмотря на отвратительное начало дня, после Алёниных откровений внутри был полный штиль.

      – Ну хорошо, извиняться не буду, – засмеялась Алёна.

      – Не настаиваю.

      – Вот так любимая книга нашего земляка стала главной книгой рода Минкевичей, – в отличном настроении пребывала моя тётя, что не могло меня не радовать.

      Алёна продолжила:

      – Но и это ещё не всё. Помнишь, я вчера говорила, что этот роман – один из самых загадочных в белорусской литературе. Наверное, даже самый загадочный.

      Я ответил утвердительно.

      – И дело, конечно же, в продолжении книги, которого мир так и не увидел. Подобные истории всегда обрастают конспирологическими версиями. То, что Короткевич задумывал продолжение и работал над ним, свидетельствует хотя бы повесть «Зброя». Так что при жизни писателя не было вопроса – «будет ли продолжение?», был лишь вопрос – «когда?». Годы шли, общественность ждала, а второй книги эпопеи все не было. Близкие к Короткевичу люди спрашивали у него, но Владимир Семёнович лишь отшучивался. Никакой конкретики.

      – Ты ещё вчера говорила, что была версия будто рукопись украли во время квартирной кражи, – вспомнил я.

      – Да, было такое. Конечно, всем хотелось верить в лучшее, что классик всё-таки закончит роман своей жизни, что книга нет-нет да будет издана даже после смерти – но нет. А кто-то – видимо, его завистники, – вообще утверждал, что вся шумиха вокруг второй книги – не более как дешёвая форма популизма. Что Короткевич давно уже не тот, пишет мало, а чтобы и дальше быть у всех на слуху и придумал эту историю с продолжением.

      – А ты что́ по этому поводу думаешь? – поинтересовался я.

      – Владимир Короткевич был хорошим человеком, душой компаний, и, конечно же, у него было много друзей и знакомых. Но самым настоящим, можно сказать, другом был для него публицист и переводчик Адам Мальдис. Так вот, Мальдис утверждал, что было продолжение. Мне, как и многим поклонникам творчества писателя, хочется верить, что продолжение существует, что рано или поздно мы его увидим. Иначе Короткевич не был бы Короткевичем.

      – Последнее