Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди. Карина Демина

шляпку, устроив ее в шляпную коробку, оправила воротник, и манжеты машинного кружева, и сердоликовую брошь с обличьем томной панночки, быть может, даже самой панны Зузинской в младые ее годы.

      Из корзины появилась корзинка, прикрытая платочком, и с нею кроткая, аки голубица, панна Зузинская направилась к соседям.

      – Не желаете ли чаю испить? – обратилась она вежливо ко всем и ни к кому конкретно.

      Девица помрачнела еще больше, верно, живо представив себе посуду, из которой придется потреблять рекомый чай. А кузен ее отложил книженцию и кивнул благосклонно.

      – Учись, Дуся, – произнес он, когда на откидной столик скатерочкой лег белый платок, ко всему еще и расшитый незабудочками. – Путь к сердцу мужчины лежит через желудок…

      На платочек стала фарфоровая тарелочка с пирожками и другая, где горкой высились творожные налистники, рядом лег маковый пирог…

      – Ах, какие ее годы! – Панна Зузинская от этакого нечаянного комплименту зарделась по-девичьи. – Все придет со временем… вы пробуйте, пробуйте… пирожки сама пекла…

      Себастьян попробовал, надеясь, что поезд не настолько далеко от Познаньску отбыл, чтобы уже пора пришла от пассажиров избавляться. Пирожок оказался с капустой да грибами, явно вчерашний и отнюдь не домашней выпечки, скорее уж из тех, которые на вокзале продавали по полдюжины за медень.

      – Вкусно. – Пану Сигизмундусу этакие кулинарные тонкости были недоступны, разум его смятенный занимали проблемы исключительно научные или же на худой конец – жизненно-финансовые. И оный разум нашептывал, что отказываться от дармового угощения неразумно.

      Евдокия пирожок пробовала с опаской. Но ела, жевала тщательно…

      – А что, позвольте узнать, вы читаете? – Панна Зузинская сама и за чаем сходила.

      Принесла три стакана в начищенных до блеску подстаканниках.

      – Сие есть научный труд по сравнительной морфологии строения челюстей упыря обыкновенного, – важно произнес Сигизмундус и, пальцы облизав, потянулся за новым пирожком.

      – Как интересно! – всплеснула руками панна Зузинская. – И об чем оно?

      – Ну… – Труд сей, как по мнению Себастьяна, являл собой великолепный образец научного занудства высочайшей степени, щедро сдобренный не столько фактами, сколько собственными измышлениями вкупе с несобственными, к месту и не к месту цитируемыми философскими сентенциями. – Об упырях…

      – Да неужели? – пробормотала Евдокия и, во избежание конфликта, самоустранилась, переключив внимание свое на маковый пирог.

      Ела она медленно, тщательно прожевывая каждый кусок, чем заслужила одобрительный взгляд панны Зузинской.

      – Женщине незамужней, – сказала она, на миг позабыв и про книжку, и про упырей, – надлежит питаться одною росиночкой, аки птичка Ирженина…

      Правда, потом вспомнила про голубей, тварей довольно-таки прожорливых, и вновь обратилась к Сигизмундусу:

      – Значит, нонешняя