Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди. Карина Демина

упирались в небеса.

      – И флягу с горячим чаем. Бульон. Четыре куриных ножки. Яиц вареных… – Перечисление всего, что пан Сигизмундус счел нужным взять с собой – а судя по количеству чемоданов, список был немаленьким, – грозило затянуться надолго.

      – Там дует! – Евдокия обернулась к женщине, которая подошла совсем уж близко, пожалуй, неприлично близко. – Скажите вы ему, что там дует!

      – Ах, милочка, – женщина ответила очаровательнейшей улыбкой, столь сладкой, что оною улыбкой можно было глазуровать пряники, – вы уж не обижайтесь, но я так скажу: ваш родич прав. К чему платить больше? Поверьте моему опыту, в вагонах второго класса сквозит ничуть не меньше.

      Зато выглядят эти вагоны куда приличней.

      – Вот! – Пан Сигизмундус одарил новую знакомую благосклонным кивком.

      – И чай там подают дурной. Не чай – название одно, а постельное белье и вовсе не свежее. – Она подхватила Евдокию под локоток. – К тому же никогда не могла я спать на этом постельном белье. Только и представляю, кто на нем до меня лежал…

      – Лучше спать вовсе без белья?

      Женщина рассмеялась журчащим смехом.

      – Вы шутница… нет, я вот вожу с собой простыночку… и пуховую шаль. Она места занимает меньше, а греет лучше всякого одеяла… к слову, позвольте представиться – панна Зузинская.

      Она протянула Сигизмундусу ручку, которую тот принял осторожно, брезгливо даже, сдавив полненькие, унизанные кольцами пальчики.

      – Сигизмундус, – представился он, разглядывая что перстеньки, что саму панну, такую всецело благолепную, как сахарная фигурка со свадебного торта. – Студент. А это кузина моя. Дульсинея. Но на Дусю тоже отзывается.

      Желание огреть дорогого кузена саквояжем сделалось вовсе нестерпимым.

      – А позволено ли будет узнать, куда вы направляетесь? – Панна Зузинская не спешила выпустить Евдокиин локоть, отчего та чувствовала себя добычей.

      – Сначала до Журьиной пади, а там и дальше в Серые земли, – говоря это, Сигизмундус приосанился и шарф свой оправил.

      – В Серые земли?! – охнула панна Зузинская с фальшивым удивлением. – И панночка?

      – Я не могу оставить сестру без присмотру!

      – А вы…

      – Меня зовет наука! – Сигизмундус ударил в грудь кулаком. – Я в долгу перед нею!

      – Неужели? – пробормотала Евдокия, о которой, казалось, забыли. – А мне, дорогой кузен, казалось, что вы в долгу не только перед наукой…

      – Пустое, – отмахнулся Сигизмундус и, склонившись к новой знакомой, прошептал: – Эти люди ничего не смыслят в науке. Они думают, будто бы миром правят злотни, а на деле…

      Драматичная пауза повисла над перроном, и от этакой нехарактерной для вокзала тишины очнулся проводник, сел, ударившись затылком о ступеньку, и выматерился, к слову, довольно-таки затейливо, с фантазией.

      – Что на деле? – шепотом поинтересовалась панна Зузинская.

      – Все дело