Террористка для спецагента. Анна Кроуз

масленька,

      Бражка сладенька,

      Бабушка добренька,

      Попили, поели,

      Домой полетели,

      На голову сели,

      Ладушки запели!

      Произнося последние слова потешки, бабушка машет Катиными ручками, как крылышками, и потом опускает их на Катину же голову.

      Катя смеётся, счастливая, и протягивает бабушке руки – ещё!

      И бабушка, легонько подбрасывая Катю на коленях, повторяет:

      Поехали, поехали

      С орехами, с орехами,

      Поскакали, поскакали

      С калачами, с калачами!

      По оврагам, по оврагам,

      По ухабам, по ухабам,

      Вприпрыжку, вприскочку

      По кочкам, по кочкам –

      В ямку бух!

      На последних словах бабушка раздвигает колени, и Катя «проваливается» в ямку. Звонко смеётся и требует: ещё! И бабушка играет с ней в козу:

      Идет коза рогатая,

      За малыми ребятами,

      Ножками топ-топ,

      Глазками хлоп-хлоп.

      Кто каши не ест,

      Кто молока не пьет,

      Того забодаю, забодаю!

      И «бодает» Катю – двумя пальцами, расставленными козой, щекочет внучку.

      – Ещё! – требует малая.

      И бабушка, похлопывая Катю по пяточкам, повторяет считалочку:

      – Эй, кузнец-молодец!

      Расковался жеребец.

      Ты подкуй его опять!

      – Отчего ж не подковать?

      Вот – гвоздь. Вот – подкова.

      Раз-два, и готово!

      И Кате кажется, что конца-краю не будет счастью…

      Как же уныло выглядел Катин родительский дом… Обшарпанные стены, подтёки на потолке – прохудилась крыша, и в сильные дожди вода попадала на чердак и просачивалась сквозь потолок… На столе и в раковине горы немытой посуды. Казалось, вся посуда, что есть в этом доме, – не мыта. Тарелки разные – двух одинаковых не найти, многие с отколотыми краями. Мебель старая, покосившаяся. Под диван вместо ножки положены книги – Катины школьные учебники. Других книг в доме нет.

      Светка и Коля выглядели, как уже знакомые фрики, а родители… Папа – в вытянутых пузырями на коленях трико и в застиранной майке, с щетиной, с грязной головой и одутловатым лицом забулдыги. А мама – в оранжевой синтетический кофточке с глубоким вырезом, в обтягивающих бриджах леопардовой расцветки, с бигуди на крашенных в огненный цвет волосах и с фингалом под глазом.

      У Кати на глаза навернулись слёзы, но она взяла себя в руки. Хуже всего было то, что, кроме неё, никто не понимал, что происходит. Да и Катя не очень-то понимала. Просто она знала, что вот так можно – перейти в параллельный Барнаул. Пашка так делал, и Катя не знала, получится ли, когда просила друзей и родителей довериться ей. Но она очень хотела их спасти и точно понимала, где ей и остальным присутствующим нужно оказаться.

      Правда, что делать дальше, Катя не знала.

      Там, из бабушкиной квартиры, они с Пашкой сбежали. Но куда бежать из родительского дома? Дом – это же гораздо больше, чем просто жилище.

      Не зная, как объяснить происходящее, и стараясь оттянуть время, Катя пошла к раковине и начала мыть посуду.

      – Капец, –