Террористка для спецагента. Анна Кроуз

на старушку.

      – Спасибо большое, – шмыгая носом, сказал он.

      – Ничего, ничего, сынок… Всё будет хорошо. Садитесь вот тут и запрокиньте голову, так кровотечение быстрее остановится. Нужно снег приложить к переносице. Сейчас станет полегче…

      Пашка сидел на скамейке, слушал воркование старушки и вспоминал, как он оказался в Барнауле в первый раз…

      …Это было незадолго до Нового года, на рассвете, на высоком берегу Оби, в Нагорном парке. Там, за высоким забором из профиля, была замороженная стройка церкви – земля, перекопанная бульдозером, и теплушка сторожа. Сторож спал крепко и не вышел на улицу. Прикормленная сторожем собачонка тявкнула пару раз и спряталась от мороза под крыльцо, где для неё стояли коробки и было брошено старое пальто.

      Пашка вышел по протоптанной дорожке на смотровую площадку к семиметровым буквам – «БАРНАУЛ» и залюбовался видом. Внизу простиралась покрытая толстым льдом Обь. Ровная поверхность была расчерчена тропинками и следами снегоходов. На противоположном берегу, где был залив и городской пляж, у излучины сидели в специальных палатках рыбаки.

      Дальше за Обью простиралась равнина с лесочками-околками, полями… Справа за Обью светились огоньки Затона. Чуть дальше, Пашка читал об этом, было Санниково. Дальше ещё деревни, но они терялись в бескрайнем пространстве сибирской зимы.

      Слева был большой автомобильный мост через Обь, и по нему в обоих направлениях ехали машины – удалялись красные огоньки габаритов, а приближались золотистые огни фар.

      И дорога от моста, и лесочки-околки, и всё пространство стремилось туда, где на горизонте был самый насыщенных розовый цвет.

      Вдруг… Такое всегда бывает вдруг, как бы ты ни ждал и ни готовился… На нити горизонта появилась ярко-малиновая бусинка. И что-то неощутимо в мире изменилось.

      Пашка вдруг почувствовал, что не боится. Не то чтобы совсем не боится – надо быть полным дураком, чтобы знать, зачем ты тут, и не испытывать страха.

      Пашка дураком не был. Но страх в его душе исчез, уступив место трепету – перед просыпающейся природой.

      Между тем бусинка росла, удлинялась, потом начала взбухать сверху, расти на глазах… и наконец от горизонта оторвался малиновый шар. И засиял так сильно, что на него стало невозможно смотреть. Наступил день. Первый Пашкин день в Барнауле.

      Ещё до Нового года Пашка должен был найти Катю. И убедиться, что Катя – именно тот человек…

      Едва в памяти всплыло имя Кати, как набатом ударила мысль: «Что ж ты сидишь? Её же сейчас убьют!»

      Пашка подскочил, испугав старушку, но острая боль в затылке заставила его застонать и опуститься на скамейку снова.

      – Тише, тише… – суетилась старушка. – Не надо так резко вставать… Я скорую вызвала, потерпите немного.

      Но Пашка плохо соображал. Он вдруг ощутил, что в пульсирующей боли есть что-то знакомое, какой-то ритм…

      Старушка с тревогой смотрела на Пашку, который сейчас сидел на скамейке. Ему было очень плохо.

      – Как