Измена. Я все равно тебя верну. Марго Лаванда

и малую часть одежды для отца, как послышались шаги за дверью. Ледяной страх сжимает горло. Что если вернулся поджигатель, завершить начатое?

      Может быть, стоит вызвать полицию? Надо было сразу обратиться за помощью, но они не предложили, хотя допрашивали долго, выпытывая кого подозреваю, есть ли у нас с отцом враги…

      А ведь Абашев предупреждал, что всё кончится плохо, придут коллекторы, кредиторы и прочие желающие покарать отца за его грязные махинации. Так-то, папа, хотел ты весь мир обмануть и считал себя самым умным, а в итоге ты теперь в больнице, сын твой в тюрьме, а я…

      От испуга я даже бритву отца из рук роняю, и она шлепается о кафель в ванной. Выдает с головой место, где я прячусь. Тяжелые шаги раздаются все ближе. От ужаса липкий пот стремительно бежит по позвоночнику, меня шатает от страха, усталости и стресса. Начинаю метаться по тесной ванной, закрываюсь на щеколду, хоть и понимаю, что это бесполезное занятие.

      Дверь затряслась и задрожала, кто-то начал дергать ее на себя.

      – Кто там? – испуганно пищу, всё еще надеясь, что там полиция или соседи.

      Вот я дура, надо было пересилить себя и заняться починкой двери.

      – Открывай! – гаркает грубый голос, от которого у меня душа уходит в пятки.

      – Кто вы? Что вам надо?!

      – Открывай, я сказал! – басит мужчина и барабанит в дверь, а потом просто дергает ее на себя и вырывает с мясом, вытаскивает меня из ванной и толкает идти по узкому коридору по направлению к кухне.

      От ужаса еле-еле двигаю ногами, на табуретку буквально падаю, таращусь на двух огромных мужчин в черных футболках и камуфляжных штанах. На их суровых лицах ни единого проблеска доброты и сострадания. Сожмут и раздавят, как жалкую букашку.

      – Кто вы? – сиплю.

      – Долги отдавать когда будешь? – жестким голосом спрашивает лысый громила с пудовыми кулаками.

      – Долги? Какие долги?

      – Дурочку из себя не строй. Батя твой где?

      – Он в больнице, дымом надышался, это вы дверь подожгли? – неосмотрительно задаю вопрос, который приводит лысого в ярость.

      – Дверь? – ревет он, подтаскивая меня к себе за футболку, в которой я ходила по дому. Держит легко, как пушинку. Зловонное дыхание заставляет меня зажмуриться. – Да скажи спасибо, что мы тут всё не сожгли к хренам!

      – Отец в больнице, это правда, я тут одна, я не знаю ни про какие долги, у меня нет денег, нет… Пожалуйста, отпустите, – умоляю бандита, который, поморщившись, отшвыривает меня от себя. С усмешкой оборачивается к своему напарнику, тот ходит по кухне и зачем-то заглядывает во все имеющиеся коробки и банки в ящиках и на полках. Деньги ищет? Но там ничего нет. Или я о них не знаю.

      – Вот так всегда, – возмущается себе под нос, – одна и та же песня каждый раз. Денег нет, денег нет, а у самих всегда есть, да, девочка? – со злым прищуром смотрит на меня. – А если нет денег, есть что-то другое, верно?

      – Другое? – недоумеваю, прилипая к стене и обнимая себя руками. Мельком гляжу на выход, но мой взгляд