Измена. Я все равно тебя верну. Марго Лаванда

в руки телефон. Кнопки нажимаю трясущимися пальцами.

      – Пожалуйста, помогите, нам кто-то поджег дверь.

      Диктую адрес нерасторопному диспетчеру, а добежав до комнаты отца, застаю его лежащим на кровати.

      – Папа, папа, ты должен проснуться! – что есть силы толкаю его руками за плечи. – Пожалуйста, папа!

      Тщетно. Он лежит без движения. Как мертвый. Меня охватывает паника, всё туже сжимая на шее щупальца страха. Вдруг он надышался дымом? Ни минутки на то, чтобы помыслить разумно. Всё, что подсказывает интуиция, это закрыть дверь в комнату, остаться тут и открыть окно. Но в то же время я знаю, что доступ кислорода усиливает пожар. Что же делать? Как мне быть?

      Быстрее бы приехали пожарные!

      Дергаюсь от громкого настойчивого стука в дверь.

      – Как вы там? – звучит мужской голос, и от облегчения, что кто-то появился за дверью, да еще и разговаривает, ноги подкашиваются.

      Всё заканчивается благополучно. Соседи помогают потушить загоревшуюся дверь, вскоре приезжают и пожарные. Их помощь не требуется, но дом они внимательно осматривают. Отец так и продолжает спать, не отзывается ни на какие мои попытки его растормошить.

      – Определенно поджог, – после осмотра оглашает вердикт пожарник. – Дело серьезное. Надо зафиксировать.

      – Извините, я не могу сейчас, у меня отец, он… Он не просыпается.

      – Так что ж вы молчали?

      Краснею под осуждающим взглядом пожарного. Но я и правда растерялась. Гора мокрых полотенец, куча людей во дворе, четыре пожарника в доме, звук сирены за окном. А я еще не пришла в себя от шока, да и легкие будто доверху наполнены дымом.

      Это самое страшное событие, которое я переживала в жизни.

      – С полотенцами вы правильно сделали, зачет вам, – бросает мне пожарник, идя в сторону комнаты отца. Семеню за ним следом. – Здесь нужна бригада скорой! Отравление продуктами горения!

      Из огня да в полымя. Кажется, так говорят. Так я думаю, пока быстро собираюсь, чтобы сопровождать бездыханного отца в машину скорой. Неужели он умер? Мне становится ужасно страшно. И стыдно. Ведь порой в сердцах, в самых своих потаенных мыслях, я желала, чтобы отец исчез из нашей с братом жизни. Он неприятный человек, от него одни беды, и относится он к нам ужасно, но сейчас я отчаянно молю бога, чтобы отец выжил. Пусть он живет!

      – Дыма наглотался сильно, – констатирует врач, спускаясь в приемный покой, где я сидела как на иголках, пока отца увезли на каталке на лифте. – Но жить будет. Вы дочь? Привезете недостающие документы и необходимые вещи. Так, а сама что? – переходит на “ты”, глядя мне в глаза и доставая фонарик. Луч света бьет в глаза. – Маша, девушку чего не осмотрели? Чем вы тут занимаетесь? Идите в смотровую, – строго говорит мне, – не стоит геройствовать. Если что, положим вас в стационар.

      – Нет, я не могу здесь остаться, дома после пожара полный кавардак, мне прибираться нужно, понять, что с дверью, а то ведь вынесут всё, пока мы с отцом в больнице лежим, плюс у меня брат…

      Останавливаю