Карта утрат. Белинда Танг

видеть их среди своих граждан. Но затем случилась бойня на площади Тяньаньмэнь. Целый месяц они с Мали просиживали вечера перед их маленьким телевизором, и Итянь все думал, как место, которое он считал домом, превратилось в сероватую картинку внутри квадратного ящика, откуда вещает белокожая ведущая. Они с Мали высматривали знакомых в толпе студентов, съехавшихся со всей страны, чтобы принять участие в протестах, – ради того, чтобы добраться до Пекина, они набивались в железнодорожные вагоны, спали в проходах и висели в окнах. Итянь и Мали вместе с другими живущими в Америке китайцами устраивали на улицах собственные акции протеста, и даже Стивен однажды подошел к нему и сказал:

      – Похоже, наша страна наконец меняется.

      Наша.

      В день, когда на площади появились танки, Мали, глядя на репортаж, заплакала, и Итянь взял ее за руку.

      – Это ведь совсем рядом с моим домом, – сказала Мали.

      – Будь я сейчас там – тоже вышел бы на площадь.

      Итяню казалось, будто он избежал участи, которой не имел права избегать.

      “Какая трагедия! – говорили ему американские коллеги. – Правительство так ненавидит демократию, что убивает собственных граждан”.

      В следующем году по телевизору показали, как американский президент подписывает указ, согласно которому, чтобы спасти китайских студентов от политических репрессий, им предоставят вид на жительство в США. Итянь считал такой подход неправильным: получается, что им нужна защита от собственной родины. Защита – понятие зыбкое, включающее как защищаемого, так и защитника, вот только кто этот последний, Итянь определить не мог. И все же он, безусловно, получил безопасность, к которой так стремился. Именно об этом он думал, подписывая бумаги, привязывающие его к новой стране.

      Сейчас он, смущаясь, сообщил полицейскому, что он давно уже эмигрировал в Америку.

      – Ясно-ясно. Теперь все понятно! Что ж вы сразу-то не сказали?

      Извинившись, полицейский сказал, что ему надо позвонить, и вышел в соседний кабинет, но от волнения закрыл дверь неплотно. Итянь слышал, как он возбужденно рассказывает кому-то, что к ним заявился американец.

      – Я ж тебя предупреждала, чтоб ты молчал, – буркнула мать.

* * *

      Вернулся полицейский не один – привел с собой начальника, мужчину помоложе и явно лучше одетого, с цепким взглядом человека, привыкшего судить и оценивать, человека, который испытывает радость, отказывая.

      – Инспектор По ввел меня в курс дела, – сказал начальник. Он говорил с невнятным жестким акцентом, похожим на тот, который освоил и сам Итянь, уехав из деревни. – Такие, как вы, у нас редко появляются. – Между фразами он подолгу молчал и многозначительно смотрел на Итяня.

      На мать Итяня он не обращал ни малейшего внимания.

      – Итак, по вашим словам, у вас пропал отец. Мы найдем его, я даже не сомневаюсь. Он ведь человек пожилой, верно? Вряд ли он успел далеко уйти. Мы свяжемся с другими деревнями.

      – Если нужно, я сообщу его приметы. И вот фотография. – Итянь отдал