Бывший 2. Роди мне сына. Лина Коваль

на одной из которых нет единственного интересующего меня объекта в загородном комплексе, пишу ответ:

      «Красиво. Я рад. Водитель заберёт в час. Будь готова».

      Разум подкидывает новый крючок – можно было бы самому проветрить мозги?.. Два часа по практически пустой трассе. В тишине.

      Идеально.

      – Доброе утро, – бодро выговаривает Эрика, заходя на кухню и кутаясь в теплый свитер. – Ужасно холодно. Кстати, не забыл, что обещал сегодня заехать в школу к Хлое?..

      – Конечно, я не забыл.

      – Если уж ты решил, что мы останемся в России, нашей дочери пора усвоить – прогуливать занятия не лучшая идея.

      В голосе сквозит недовольство, которое я по старой схеме пропускаю.

      – Хлое сложно снова привыкать к своему классу. Два года в Греции, полная смена окружения, климата. Будь к ней более снисходительна. Ты, в конце концов, мать. Не добивай её, сейчас нужна наша поддержка.

      Эрика морщится.

      – Я… в нашей семье… – выделяет. – Как плохой полицейский. Все считают меня злой мегерой. Что Хлоя, то Ника. Что ты, Адриан…

      – Это твои предположения, – почесываю подбородок. – Как и многое другое.

      Например, «наша семья».

      Разговор приближается к опасной теме, по существу которой я уже всё сказал. Больше мне добавить нечего, поэтому подхватив пустую кружку, поднимаюсь.

      – Ты запретил пускать меня в телецентр, – зло произносит Эрика. – Как какую-то ненормальную!

      С воинственным видом уставляется на меня. Дышит часто, но ещё пытается сдерживаться.

      – Ты не сотрудник и неприглашенный гость, – отвечаю спокойно. – Нечего тебе там делать.

      Хочется добавить, что в последнее время она особо много на себя берёт, но решаю не портить день утренним скандалом. А в скандалах ей нет равных.

      Это её чертова сильная сторона.

      – А общество греков? – продолжает постепенно выдалбливать дыру в моей голове. – Ты перестал вносить ежемесячные суммы для поддержки диаспоры, пошел против своего народа, Адриан. Я не узнаю тебя. Да что там… Мы все тебя не узнаём. Будто человек другой…

      Конечно.

      Кормушка слетела с дерева, поэтому все воробьи всполошились и собрались в кучку. Вот и Эрика уже в курсе. Диаспора в городе довольно сплочённая, чужие проблемы или, как им кажется, несправедливости воспринимают словно личную обиду. Лезут, куда не надо. А руки у греков и правда длинные. Во всех городских службах свои люди.

      Молча прибиваю взглядом кутающуюся в свитер Эрику и махнув рукой, ухожу с кухни. Сжимаю зубы, когда слышу шаги сзади.

      – Ты можешь мне объяснить, что происходит? Почему ты так себя ведешь с нами?

      – С вами? – усмехаюсь.

      – Со мной и с нашими девочками… – с обидой в голосе произносит.

      Просто оскорбленная жена, – усмехаюсь в мыслях.

      В переворачивании фактов, как и в умении «поверить в то, что придумала» Эрике нет равных, поэтому даже не стараюсь её поправить.

      – Я сегодня у себя, – громко объявляю, поднимаясь по лестнице. – Если Хлоя захочет, может приезжать в любое время.