Самоселы. Натали Тумко

и что тогда сталось с ними?

      – А… почему ты никуда не ушел? – спросил Антон.

      – Стыдно было уходить! – воскликнул парень. – Стыдно было бросать его. Как ребенка испуганного оставить, как детеныша без опеки бросить!

      – Хорош детеныш, – пробурчал дед. – Да и ты молод больно, тебе, поди, лет семь-восемь было, когда приступ прошел?

      – Ехать пора, – сказал отец. – До вечера надо жилье найти, устроиться. А кто его знает, как оно будет…

      – Пап, вы езжайте, а я догоню, – сказала Карина.

      Отец кивнул, процессия тронулась неспешно к центру города.

      – Ну? – спросил парень, догадываясь, что у Карины какие-то вопросы к нему.

      – Ты изменился, да? – спросила Карина немного настороженно. – Нельзя остаться прежним, когда вокруг все… все вот так, – ей было трудно выразить свои мысли, но собеседник понял.

      – Сформулировала! – хохотнул он. Потом спрыгнул с блока в воду и выпрямился во весь рост. Вода доходила ему почти до колен. – Не смотря на твою ссору с родным языком, мысль твоя не далека от истины. Действительно, все кто здесь остались – изменились. Только это не сразу понятно и простым взглядом не заметишь. А с чего вдруг такой вопрос?

      – Чувствую странное, объяснить не могу, – сказала девушка.

      – Ну, в целом правильно чувствуешь, – кивнул парень. – Позиции поменялись: раньше город подчинялся человеку, был его слугой, а теперь человек подвластен городу. И если ты не согласишься с этим – погибнешь. Ты еще все поймешь, и у тебя еще будет выбор, тут не пугайся, все случится вовремя.

      – Что случиться?

      Парень загадочно улыбнулся, хмыкнул, а потом развернулся и, не прощаясь, направился по реке прочь от дороги.

      Карина завела машину, но прежде, чем тронуться с места, девушка увидела еще кое-что необычное: дерево в двух метрах от дороги стало медленно проворачиваться вправо, словно кто-то выкручивает его из земли. Карина закрыла глаза, встряхнула головой и снова взглянула – дерево продолжало вращаться.

      – Невозможно… – прошептала она. – Внизу – корни…

      – Что говоришь, внуча? – встрепенулась баба Тоня.

      – Нет, нет, ничего, – быстро проговорила Карина. Не хватало еще стариков напугать. Мало ли… ну вертится. Ну и… ну его.

      И девушка поспешила вперед, чтобы не потеряться и догнать родных.

      . . .

      – Это наш дом, – сказал отец, когда все семейство замерло перед неутешительным зрелищем: пятиэтажка, явно давненько не посещаемая людьми, совсем одичала. Там, где стекла в окнах поразбивались, блестела паутина. Паутина была усеяна глазами, не глазными яблоками, а глазами, такими, как их рисуют дети – плоскими, как листики. А может, это такие листики, от какого-нибудь странного дерева… Где-то окна вообще заросли, будто их и не было. Хорошо, хоть подъезд выглядел обычно и не обещал сюрпризов.

      – Мы к себе пойдем, – сказал дядя Матвей, кивнув на свой дом по соседству.

      Отец кивнул.

      – Да, расселяемся пока, а вечером все, милости просим к нам.

      – Часов в восемь