Гостья из прошлого. Алексей Борисов

от только что созданного общественного движения «Руки прочь!» Оно уже подало заявку на проведение массовой акции возле Кремля. Его участники, а вернее, участницы, рвались отстаивать право заниматься чем угодно в банях и саунах.

      – Вы оплатите изготовление плакатов и аренду звуковой установки? – деловито спросила общественница.

      Ни слова ни говоря, Скорострелов отключил телефон.

      – Нарушаешь? – поинтересовалась жена при виде початой бутылки виски.

      Потерпевший поднял на нее глаза, полные вселенской тоски. Он уже наизусть выучил первую фразу, с которой следовало начать трудное объяснение, но она застряла в горле.

      – Плюнь ты на этих клоунов, – неожиданно мягко сказала его вторая половина. – Плесни-ка и мне рюмку.

      Скорострелов ушам не верил.

      – Надо же платье обмыть, чтобы носилось, – пояснила жена.

      Домик золотой рыбки

      Сказка для взрослых

      – Уверен, что вы придете, – сказал загадочный человек, и Егор ясно ощутил, что так и будет.

      Он думал об увиденном и услышанном всё время, пока шагал до остановки, ехал в маршрутке, а потом снова шел пешком. Яна позвонила на мобильный метров за сто до подъезда, чтобы напомнить про хлеб и батон. «Да, хорошо», – рассеянно ответил Егор, поворачивая обратно к киоску.

      В средние века или раньше это, конечно, назвали бы чудом. Сегодня весь мир, с точки зрения тогдашнего человека – одно сплошное чудо. Наверное, можно было потребовать подробных объяснений, строго научных аргументов, но со своим гуманитарным образованием он вряд ли понял бы их. По большому счету, оставалось верить или не верить – так же, как пятьсот или тысячу лет назад.

      Среди застройки начала семидесятых одноэтажный домик из бурого кирпича, с печной трубой над зеленой треугольной крышей, и во времена детства Егора мог считаться памятником старины. Он притулился к липовой аллее, которая вела в сторону гастронома с высоким крыльцом. В гастроном Егор еще до школы бегал за мелкими покупками, и в те годы у входной двери домика, где не было никакого крыльца, висела вывеска «Ателье».

      Внутри чинили обувь, продавали шнурки, вшивали молнии и делали фотокарточки на разные случаи жизни. Там у Егора была первая в жизни съемка, которую он помнил необычайно четко. Сниматься его привела мама – то ли очень поздней осенью, то ли зимой. На улице вдруг установился лютый холод, вдобавок дул резкий, пронизывающий ветер. Мама укутала сына в шубку ниже колен, обмотала вязаным шарфиком и напялила ему на голову плотную шерстяную шапочку с помпоном и завязками. Из того, что осталось торчать наружу, выделялись только пухлые, румяные щеки.

      – Какая девочка симпатичная, – оценил мамины труды фотограф, пожилой мужчина с морщинистым лицом, на котором белели длинные обвислые усы.

      Егорке мигом стало душно в натопленном помещении с толстыми стенами, и от таких слов его дополнительно бросило в жар. Он уже начал ходить в детский сад, где у девчонок были свои игры, а у ребят свои. Разница полов сказывалась на