Метаморфозы Катрин. Полина Ром

попытается вытянуть деньги?

      Марк ел с аппетитом, пил очень мало, точнее – просто смачивал губы. В этом плане серебряные кубки гораздо предпочтительнее стеклянных.

      Заздравные тосты быстро закончились, гости начали шутить. Чем больше было выпито, тем рискованнее были шуточки. В зал запустили трех музыкантов. Один с аналогом гитары, и двое – певцы. Один из них безобразно фальшивил, но никого это сильно не волновало. Кого-то слуги уже вывели из-за стола… Часам к семи вечера я уже вымоталась так, что мечтала только об одном: лечь в постель.

      Встал отец Катрин и произнес тост о том, что молодым найдется чем сегодня заняться и пусть они уже идут в опочивальню.

      В спальне Фица обмыла меня теплой водой, помогла смыть косметику. Одела меня в ночную рубашку – она уже поняла разницу между ночной рубашкой и сорочкой – и, подкинув дров в камин, удалилась.

* * *

      Все же сил в теле ребенка было не так и много, потому что я угрелась и уснула. Затрудняюсь сказать, сколько времени я спала. Вряд ли больше часа.

      Проснулась я от того, что мой муж склонился надо мной, держа в руках подсвечник с тремя толстыми свечами белого воска.

      Я села и подтянула одеяло повыше. Я понимала, что сейчас, без косметики, платья и прически, выгляжу совсем ребенком. Но что-то объяснять не торопилась. Сперва нужно понять его настроение.

      Продолжая держать подсвечник, муж сел у меня в ногах и потребовал.

      – Встаньте, миледи.

      Я вылезла из-под теплого одеяла и передернула плечами. Камин горел, но под одеялом все равно было значительно теплее.

      – Снимите сорочку, леди Катрин.

      Я даже спорить не стала.

      Муж скептически оглядел мое тело и спросил:

      – Вы серьезно думали скрыть от меня свой возраст? Вы, конечно, милый ребенок, но в жены вы не годитесь, это подтвердит любая монахиня-лекарка.

      Я молча передернула плечами – мне было зябко.

      – Да оденьтесь уже, леди, и залезайте под одеяло. Только простуды вам и не хватает!.. – В его голосе звучало раздражение. – Неужели вам не объяснили, что с мужчиной в постель можно ложиться только после того, как ваше тело созреет для этого?

      – Господин граф, моя мачеха, леди Тирон, солгала отцу. Я могла поднять скандал и открыть отцу правду. Но он бы опять уехал из дома, а я бы осталась полностью в ее власти. А так, если вы не потребуете моего освидетельствования монахинями, вы увезете меня отсюда. И я больше не буду спать зимой в нетопленной комнате. А все остальное, включая приданое и лирд, остается в силе. Для вас тоже выгоден этот брак, господин граф. Поэтому я и рискнула. Думаю, мы сможем договориться.

      – Прелестно, миледи, просто прелестно! А вы знаете, что завтра с утра мы должны будем предъявить вашим родным и гостям окровавленную простыню?

      – Знаю, господин граф. Но не вижу к этому особых препятствий. У вас же есть кинжал?

      Похоже, граф растерялся от таких вот готовых ответов.

      – Вы обо всем подумали, миледи?

      – Я очень старалась. Понимаете, вам ведь тоже будет гораздо приятнее совершить консумацию,