Жизнь – сложная штука. Рассказы. Чихнов

взял со стола напильник и стал стучать им о край стола.

      – Что ты делаешь? – оставил Андрей работу.

      – Ничего, – продолжал токарь портить напильник.

      – Положь на стол! Кому я сказал! – встал Андрей.

      – Чокнутый!

      Токарь ушел.

      Андрей взял зубило, молоток и не выпускал из рук инструмента, пока не закончил работу. Сидел Андрей у радиально-сверлильного станка в проходе, смотрел, хорошо было видно, как Коротов, фрезеровщик, работал; все движения были отточены, не человек, а машина. Коротов был в цехе старожил, 45 лет стажа. Судаков психовал, не выходил размер на валу, дробило. Пеньков прошел в слесарное отделение, еще раз проверил свою работу, кожух на транспортер. Работа была хорошая. Пеньков был доволен. Пеньков мог быть вечным передовиком, если бы не пристрастие к спиртному. Работник хороший. И наставник был строгий. Андрей знал это не понаслышке, был учеником у Пенькова. Кедров с усталым лицом вышел из сварочной кабины, полтора часа варил. Серьезная была заявка на лучшего по профессии. Но Андрей не думал уступать.

      * * * * * *

      – Андрей, надо закончить траверсу, может даже придется задержаться, – говорил Овчаренко.

      Андрей удалял ржавчину наждачной бумагой с посадочного места траверсы. С траверсой немного было работы, Андрей думал уложиться в смену. Главное – расчет. Расчет был. Овчаренко сел на корточки у траверсы.

      – Что-то ты, Андрей, в последнее время возомнил о себе, загордился.

      Подошел Виноградов, токарь.

      – Траверсу надо срочно, – продолжал Овчаренко. – Производственная необходимость. Без производства мы ничто.

      – Ноль без палочки. Ты – производству, производство – тебе

      Андрей хотел сказать, что траверса будет готова к концу смены, не надо оставаться, но вместо этого произнес:

      – Что ты мне лекцию читаешь, учишь работать. Шел бы, не мешал.

      – Если тебе, Андрей, не нравится работать в цехе – завод большой.

      – Это уж мне решать!

      – Ну смотри…

      Мастер ушел, с ним и Виноградов. Месяц только начался. Андрей уже ругался с мастером, показывал характер. При подведении итогов работы за месяц Овчаренко не станет молчать, припомнит все. Это будет уже второй месяц без премии, лучшего по профессии. Как дальше работать? За что? Ни морального, ни материального стимула. Надо было ставить траверсу на пресс. Крановщица во вторую смену, когда не было работы, сидела в инструменталке, читала; читала она и на кране. Андрей любил работать во вторую смену, с четырех. Начальства меньше, спокойней.

      – На кран! – рывком открыл Андрей дверь в инструменталку.

      – Садись, Андрей, отдохни немного.

      Андрей сел, но только на пять минут.

      – Здесь у нас продавались такие платки, – любовно гладила Людмила на коленях платок. – Теплый.

      – Я платки не люблю, – говорила Пономарева, инструментальщица.

      – Ты молодая. Тебе