Тихие звезды. 13 рассказов авторов курса Анны Гутиевой. Василий Тучин

мы бы… и не успели. Я была бы слишком занята. Я пыталась бы отбивать ее у смерти. Я бы злилась – на жизнь, на нее, на вас. Я и злилась. Но в новогоднюю ночь что-то случилось. Может, чудо? Не знаю. Но мы будто встретились – первый раз за много лет. И теперь у меня есть… осталась эта ночь. А ведь ее могло не быть. Да возьмите же! – она с силой впихнула в его ледяные пальцы шар, круто развернулась и быстро пошла прочь.

      Борис успел заметить, что она вытерла глаза и щеки, ее смешные плечи казались еще больше в толстой короткой куртке; она шла, не оборачиваясь, ускоряла шаг, наконец, почти побежала, а Борис все стоял на месте.

      Рука потеплела.

      Он поднял шар к глазам и встряхнул.

      Метель кружила и кружила, а Борис не опускал шар, пытаясь разглядеть лицо девочки в красном шарфе.

      Василий Тучин.

      СЛУЧАЙ С ПРОСВЕТЛЕННЫМ МОЛОКОМ

      Ирине кто-то сказал, что женщины ближе всего к просветлению во время родов. Если соблюдать принцип недеяния, то есть прекратить делать лишнее и позволить вещам и самому себе происходить самим по себе, тогда все само и случится. Ведь просветление – это узнавание без узнающего и действие без действующего. Никаких суперспособностей не дает и не требует. Только забеременеть и родить. А если роды пройдут сами собой, то и мать, и дитя враз станут просветленными. Первая часть прошла на ура, хоть и муж Игорь потом суетился, делал много лишнего, в общем, мешал процессу недеяния. Зато родить можно без него.

      * * *

      Гуру психоведических практик, просивший звать его Поче Минг Счи, или попросту Понче, полулежал на белом кожаном диване, пил, судя по запаху, вкуснейший кофе с корицей и слушал без особого интереса рассказ Ирины. Разделявший их журнальный стол из матового стекла представлялся ей ее непросветленным сознанием.

      – Понимаете, Понче, неделю назад случилось нечто. Я сидела дома за столом и занималась макраме: хотела украсить зеркало в прихожей. Неожиданно за окном хлынул счастьем дождь.

      – Почему счастливый? – спросил Понче и поставил белую фарфоровую чашку на блюдце.

      Ирина ждала подобного вопроса и улыбнулась, проведя рукой по газовому шейному платку. Сидевший рядом муж Игорь неодобрительно смотрел на нее и скрипнул стулом. Но поведение супруга нисколько ее не смущало: пусть поймет, что без жертв идеальный ребенок не родится.

      – Сейчас все объясню, – Ирина продолжала улыбаться. – Я скорей выбежала на улицу и увидела пляшущую радугу. И пока я на нее глядела, пришло понимание, что мое «я» исчезло. Не знаю, в радугу, что ли, улетело… Я сбросила обувь и стала отплясывать прям по лужам. В них отражалась радуга, значит, я плясала на радуге. Ну это прям как кино про меня, но от меня не нужно никаких усилий в происходящем.

      – Ей через неделю рожать! Она могла простудиться или еще что-нибудь, – Игорь явно хотел, чтобы Понче его поддержал.

      – Нет, не могла, – Понче закинул ногу за ногу.

      – Не понял, – Игорь порозовел лицом.

      – И не поймете. Ведь вы же не медитируете,