Гобелены Фьонавара (сборник). Гай Гэвриел Кей

не проехал и половины пути, как был убит.

      Не проронив ни единого звука, он рухнул из седла на землю, когда четыре дротика одновременно вонзились ему в горло и в спину. Через несколько минут из ложбинки у тропы вылезли цверги и стали молча, не мигая, смотреть на умирающего альва. Потом из-за их спин вышли волки и, неслышно ступая мягкими лапами, приблизились к лежавшему на земле всаднику. Когда же стало окончательно ясно, что альв мертв, цверги тоже двинулись вперед и окружили его плотным кольцом. Даже после смерти над ним все равно продолжал светиться некий нимб. Но вскоре с распростертым на земле телом было покончено. А когда чавканье и жуткие звуки разрываемой на куски плоти стихли и лишь безмолвные звезды смотрели на землю с небес, от Тандема Кестрельского из народа светлых альвов не осталось даже следа.

      Ибо именно светлых альвов особенно ненавидели силы Тьмы, ведь даже в самом их названии было слово «свет».

      А в эти мгновения далеко на северо-востоке одинокий всадник вдруг приостановил своего коня и несколько секунд сидел совершенно неподвижно. Потом, проклиная все на свете и чувствуя, как безотчетный страх бьется у него в сердце, словно попавшая в сети рыба, Лорен Серебряный Плащ развернул коня и в полном отчаянии погнал его к дому.

      А в Парас Дервале король не пришел на пир. Не пришел туда также и ни один из его четырех гостей, что вызвало более чем оживленные пересуды. Айлиль все это время оставался в своих покоях, играя в та'баэль с канцлером Горлисом. Он выигрывал легко, что было вполне привычно, и без особого удовольствия, что тоже было вполне привычно. Они играли допоздна, и Тарн, королевский паж, уже крепко спал, когда игра их была внезапно прервана.

      Когда они вошли в распахнутые двери «Черного кабана», то Кевину показалось, что перед ними настоящая стена из шума и трубочного дыма, о которую вполне можно разбить себе лоб.

      Но один голос нечеловеческой силы все же умудрился перекрыть этот невообразимый шум.

      – Диармайд! – проревел Тигид, с трудом поднимаясь на ноги. Кевин поморщился – от рева толстяка чуть не лопались барабанные перепонки. – Клянусь Луной и Дубом! Это же мой дорогой принц собственной персоной! – Тигид прямо-таки взвыл от восторга дурным голосом, в результате чего гвалт вокруг постепенно обрел форму приветственных возгласов.

      Диармайд в светло-коричневых узких штанах и синем дублете стоял, хитро ухмыляясь, в дверном проеме и ожидал, пока его спутники захватят плацдарм в прокуренном зале таверны. Тигид, качаясь и спотыкаясь, пробрался сквозь толпу и остановился перед своим господином.

      А потом вдруг выплеснул содержимое огромной пивной кружки, которую сжимал в руке, прямо в лицо Диармайду.

      – Чертов поганец! – вскричал он. – Да я тебе сердце из груди вырву! А печень твою в Гвен Истрат отошлю! Как же ты ПОСМЕЛ ускользнуть потихоньку от меня? Как ты посмел оставить своего Тигида в обществе слабых женщин и мяукающих младенцев?

      Кевин, стоявший рядом с принцем,