Да будем мы прощены. Э. М. Хоумс

тебя нет брата, ты единственный ребенок в семье, – пишет она. – Ты всем и каждому так говорил. Единственный сын, свет очей матушки».

      «Это неправда».

      «Без разницы, – пишет она. – Пока, Джордж, удачи тебе».

      В домашнем офисе Джорджа я нахожу небольшой цифровой фотоаппарат, щелкаю себя несколько раз, гружу в сеть и вижу, насколько я плохо выгляжу, – а ведь даже понятия не имел. Ухожу в ванную наверху, кустарно привожу себя в относительный порядок, причесываюсь, бреюсь, подравниваю виски, гелем Джейн для волос укрощаю растительность на груди, которая в последнее время приобрела серо-стальной цвет. Надеваю одну из глаженых рубашек Джорджа и снова фотографируюсь, постепенно раздеваясь – рубашка расстегнута, рубашка снята, на штанах расстегнута пуговица, молния, сняты, остались только трусы. Загружаю фотографии, создаю профиль. «Вы слышали об Одиноком профессоре?»

      Утром я думаю: происходило ли все это на самом деле или это был какой-то кривой эротический кошмар? Принимаю душ, делаю себе завтрак, вывожу собаку. К кабинету Джорджа не подхожу до половины десятого.

      Мне пришла почта.

      «Чтобы не было неясностей: я в переходном периоде. – Решаю, что это женщина, потерявшая работу или ведущая дело о разводе, но не угадываю. – Тридцать пять лет я прожила на свете как мужчина, но последние три года я женщина. Считаю себя обычной девушкой и ищу встреч с обычным парнем. Если вас это не интересует – вежливого «нет, спасибо» будет достаточно».

      «Футбольная мамочка, время между играми. Встретимся в моем минивэне, я вся твоя».

      «Я несчастна. О деталях говорить не буду. На прошлой неделе я увеличила дозы лекарств, и это дало мне силы писать эти строки. Теперь я хочу постели. Рада буду принять у себя или встретиться ради БСП. Пообедаем!»

      Я пишу в ответ:

      «Что такое БСП?»

      «Бекон с помидорами, что же еще?»

      «Извини, достают меня эти сетевые сокращения».

      «Чего хочешь на обед?»

      «Со мной просто, – ввожу я. – Тарелки супа хватит».

      Она присылает указания, как проехать.

      «Только без странностей, о’кей?»

      «О’кей», – пишу я.

      Не могу поверить, что вот сейчас это делаю.

      Женщина живет в семи милях от дома Джорджа. Я доезжаю, паркуюсь, нервничая, на дорожке позади ее машины, звоню в звонок. Открывает совершенно нормальная женщина.

      – Вы – это вы? – спрашиваю я.

      – Заходи, – предлагает она.

      Мы сидим у нее на кухне. Она мне наливает вина. Болтаем, она достает еду из холодильника. Я ловлю себя на том, что смотрю на большую грифельную доску с разноцветной то ли схемой, то ли расписанием. Там имена – Брэд, Тэд, Лэд, Эд и Я сверху вниз, а в верхней строке – Понедельник, Вторник… Против каждого имени свое расписание: футбол, занятия, поездка в школу, йога, ужин в складчину – и все соответствующими цветами. Эд красным, местоимение «Я» – желтым.

      – У тебя свой малый бизнес?

      – Нет, только семья.

      – Черил – настоящее имя?

      – Да.

      – Не то чтобы сетевой ник?

      – У меня имя только одно. Иначе бы я стала их