Семирамида. Михаил Ишков

ни в чем не бывало, продолжила:

      – У твоего господина есть «та, что в доме»?

      Опять молчание.

      – Ты пренебрегаешь вавилонской царевной? Это недопустимая дерзость, воин.

      Парень с трудом выдавил:

      – Нам запрещено разговаривать с пленниками.

      Шами удивилась:

      – Разве мы пленники?! Ты хочешь сказать, что твой гос подин отважился взять в плен посольство царя Вавилона?

      – Нет, госпожа…

      – Послушай, воин. В любом случае, как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, сейчас твоя жизнь в моих руках. Стоит мне только пожаловаться, что ты бесстыдно таращился на меня…

      – Госпожа, я не смею!..

      – Так расхрабрись! Посмей! Сейчас или никогда. У тебя есть шанс схватить за хвост птицу-удачу. Боги на нашей стороне. Как только Одноглазый обернется, будет поздно. Как зовут твоего господина?

      Парень глянул на царевну, покраснел еще гуще и с трудом выдавил:

      – Нинурта-тукульти-Ашшур.

      Шами удивленно вскинула брови.

      – Племянник наместника Ашшура Иблу?

      – Да, госпожа.

      – Я слыхала, его супруга ушла к судьбе. Это правда?

      Парнишка кивнул.

      В этот момент Одноглазый обернулся и крикнул:

      – Придержи язык, Набай.

      Шами, не разжимая губ, поблагодарила:

      – Я не забуду, как ты помог мне, Набай.

      Молодой человек тут же отъехал в сторону.

      Шами прибавила ходу и подъехала к Одноглазому.

      – Раб, ты ведешь себя дерзко в моем присутствии. Как твое имя, раб? Я пожалуюсь на тебя великому туртану. Что скажут в Вавилоне о его племяннике?

      Одноглазый поджал губы и торопливо подогнал коня к колеснице, окликнул господина. Тот тут же высунул голову. Одноглазый что-то доложил ему, Нинурта помрачнел, окликнул царевну:

      – Шами, ты не хотела бы отдохнуть в повозке?

      – Сейчас не время, Нину. Что скажут люди – вавилонская царевна вела себя как продажная шлюха. Мы останемся наедине после обряда бракосочетания.

      – Зачем ждать так долго, дорогая? Если тебя смущают мои люди, я заставлю их отвернуться.

      Шаммурамат рассмеялась.

      – Ты способен заставить своих людей забыть о том, что про изойдет в повозке? Ты отрежешь им языки?

      Сарсехим подъехал ближе, угодливо поинтересовался:

      – Господину угодно развлечься?

      – Заткнись! – коротко приказал Нину, затем, повернувшись к девушке, указал на один из шестов, к которым крепился полог, и приказал: – Тогда, Шами, привяжи уздечку за эту палку. Мы будем вместе и в то же время врозь. Ты, например, поделишься со мной своими девичьими тайнами, расскажешь, кого видала во сне.

      Шами беспрекословно выполнила распоряжение.

      Оскорбленный в лучших чувствах евнух молча отъехал от колесницы. Обида, по-видимому, оказалась настолько велика, что он не мог сдержать слезы. Ассирийцы, скифы, пешие воины, глядя на него, покатились со смеху. На Сарсехима указывали пальцами и хватались за животы. Вконец раздосадованный евнух отъехал от каравана – там он дал волю рыданиям. Как