Операция «Аврора». Дарья Плещеева

полвека назад, когда на Хитровской площади стихийно образовалось что-то вроде биржи для прислуги и сезонных рабочих, вокруг понастроили харчевен и трактиров, выросли и доходные дома с дешевыми квартирами. Но площадь в конце концов облюбовали нищие, воры, дешевые проститутки и беглые каторжники. Ее окрестности стали жутким грязным лабиринтом. Назначить Хлопоне рандеву в трактире, что ли? Да туда сунешься и выскочишь враз, как ошпаренный – такое амбре!..

      – Китай, Китай… – пробормотал Аркадий Францевич. – Доренко, что ли, призвать? Ну, отчего бы нет?

      Доренко был старый городовой, лет чуть ли не восьмидесяти, проживавший в Большом Ивановском переулке. Место он, уйдя на покой, выбрал неплохое – возле Ивановского монастыря. Туда хоть каждый день ходи на службы да заводи душеполезные беседы с иноками. Но, насколько знал Кошко, старик встречался не только с монахами, были у него приятели и с Хитровки – такие же седобородые деды. Сорок лет назад Доренко то гонял их, то договаривался с ними, а теперь наступило вечное перемирие: сидят рядышком в трактире да вспоминают буйную молодость…

      Кошко потянулся к малахитовому письменному прибору – написать записку Доренко. В записке просил сыскать тех, кто у Хлопони на побегушках, и передать приглашение: начальник Московского сыска ждет-де в полдень в «Славянском базаре».

      Выбор ресторана должен был успокоить Хлопоню – там-то уж Кошко не устроит засаду, место почтенное. Опять же, лестно получить приглашение в «Славянский базар»! Заведение роскошное и модное. Да и забавно встретиться с заклятым врагом за столом, уставленным причудливыми закусками…

      Но самое главное, там никто из ворья не увидит, как Хлопоня с Кошко пьют дорогой коньяк.

      Мистер Ходжсон и мистер Браун хмуро таращились в окошко. Там была московская зима – падал густой снег.

      – Леонид Игнатьевич, переведите, – велел Кошко. И студент исправно перевел: господ Ходжсона и Брауна просят ехать в снятую для консула квартиру, куда в течение нескольких часов будут доставлены украденные вещи.

      – Поезжайте с ними, – сказал переводчику Аркадий Францевич, – убедитесь, что их доставили на место. Ибо наши извозчики по-английски не разумеют, могут из баловства завезти куда-нибудь в Коломенское.

      Возницын молча согласился: извозчики тоже люди, тоже греются водочкой, а уж по случаю Рождества – так тем паче. А кого спьяну не тянет на дурости?

      – Никишин, берите извозчика и аллюром три креста – в Гнездниковский. Там, кровь из носу, найдите Лапинского и отдайте ему записку для Доренко. И тут же обратно!

      – Будет сделано, – понуро ответил агент. Он понимал, что нахлобучка еще впереди.

      А Кошко задумался. Обещать-то он англичанам обещал, но где сказано, что Хлопоня с добычей помчится к себе домой? Может, уже вовсю пропивает консульские денежки? Должен же и он отпраздновать Рождество.

      Вместо того чтобы поехать в Гнездниковский, Кошко велел везти себя к «Мюру и Мерилизу». Он видел в газете рекламку удивительной игрушки – английского