Зеркало с Бирюзовой улицы. Современная фантастика. Татьяна Николаевна Панасюк

до вскрытия банки, на весь дом (а если на даче, то на оба этажа и участок в четверть гектара) раздавался громкий бабушкин крик:

      – Гриша! Гриша! Банку открой!

      Гриша – это дедушка. Когда я был маленький, меня посылали «отыскать этого глухого пня», а когда подрос, бабуля расширила список:

      – Са-ша! Са-ша! Гри-ша!

      Говорят, что я так и научился складывать слова в фразы. Долго не мог начать. Слова говорил, а в предложения их не складывал. И вот, наслушавшись бабулиных воплей «Гриша! Вынеси помойку!» не выдержал, прибежал к деду и завопил:

      – Гиша, выси помоку!

      Вот вам и польза.

      Еле дождался я ее прихода. Нарисовал все, что «задали» на «малопочтенной работе», изобразил ее в разных видах – на лошади, танцующей, просто как я ее вижу через зеркало. Все развесил, сел ждать. В этот раз она пришла гораздо позже, у нас уже ночь была на дворе.

      Снова заклубилась тьма в зеркале, я включил видеокамеру, несмотря на первую неудачу и стал вглядываться в потусторонний мир.

      В этот раз коридор за дверью, в которую она входила, был почти не освещен, фонарь она открыла, только когда подошла к своему «окну». Увидела меня, заулыбалась. Отошла в темноту, вернулась с толстым фолиантом в кожаной обложке. Вытащила из поясной сумочки, похожей на мешочек, карандаш (я бы его назвал «угольный», я рисую такими), вытащила свернутый в рулон лист бумаги, развернула его и торжественно разгладила на положенном на колени фолианте. Лукаво посмотрела на меня и приставила пальчик к стеклу. Я тут же прижал свою ладонь. Она беззвучно рассмеялась и ткнула пальчиком в мою ладонь.

      Меня осенило. Не поиграть ли с ней «в ладушки»? Хлопнул в ладоши, приставил правую ладонь к зеркалу, потом еще раз, приставил левую. Она обрадовалась, как дитя, и стала повторять за мной, да как ловко! Минуты через две удивленно покачала головой и прижала обе ладошки, я – свои. Мы смотрели друг другу в глаза, и я чувствовал, как между нами прискакивает искра – так бывает между малознакомыми людьми, когда они наконец рискнут посмотреть пристально в глаза друг другу. Иногда узнают «своего».

      Наигравшись, она подняла вверх указательный пальчик. Я убрал руки от зеркала. Она взглянула на приветственный плакат, улыбнулась и что-то написала карандашом на листке бумаге. Написала и приложила к «окну», чтобы я увидел.

      Я увидел… и выпал в осадок. Она написала по-русски!

      «Я – Ольга. Кто вы?»

      Я схватил блокнот и ответил:

      «Я – Александр».

      Она склонила головку, как бы здороваясь. Я повторил ее жест и написал:

      «Вы – русская?»

      Она прочла с радостным изумлением, ответила:

      «Да! А где вы?»

      «В Москве… А вы?»

      «Я въ Рузе!»

      И мы снова удивленно воззрились друг на друга.

      «Государь въ монастыре, на богомолье. Къ намъ былъ! У насъ дымъ коромысломъ!»

      – Какой государь?.. – прошептал я и уставился на «яти». И написал:

      «Извините,