Наследник для врага. Марианна Кисс

вспомнила, моё время ограничено и шагнула к парадному. Вошла в холл, поздоровавшись прошла мимо консьержки. Она осмотрела меня, подозрительно, хмуро. Скользнула недобрым взглядом по вызывающему цвету и покрою платья. Я не стала обращать внимание на этот осуждающий взгляд и пошла дальше. На лифте поднялась на пятый.

      Перед квартирой остановилась, прислушалась, внутри тихо. Я постучала, не стала нажимать на кнопку домофона. Повернулась, посмотрела в камеру. Сразу раздался щелчок, дверь распахнулась, на пороге мама.

      Не веря в происходящее она приложила руки к лицу.

      – Господи, доченька… – бросилась ко мне.

      Я обхватила её, а она меня. Плачем, обнимаем друг друга, стискиваем в объятьях. Не помню, чтобы когда-то я обнимала вот так свою мать.

      – Не верю, неужели это правда! Ты здесь! Боже, я всю ночь молилась, чтобы он вернул тебя и он услышал! Главное, что ты вернулась, ничего мне больше не нужно, ничего! – торопливо целует моё лицо.

      – Пойдём, – тяну её в квартиру.

      Мы вошли, закрыли дверь. Мама не отпускает меня, держится, словно я сейчас выскользну из её рук и исчезну. Вошли в гостиную. Тут она начала разглядывать платье на мне.

      – А что это за вещь, это ведь не твоё платье? – пытливо рассматривает, обеспокоенно смотрит мне в глаза.

      – Не моё, – не знаю, что сказать дальше, не хочется признаваться, что на мне порвали ночнушку, стараюсь, чтобы мама не прочла этого по выражению моего лица.

      – Что они сделали? Эля, скажи мне правду. Не бойся никого. Мы пойдём в полицию, они сумеют нас защитить. Говори. Я всё пойму, за меня не волнуйся, я выдержу…

      – Ничего не сделали, – говорю глядя ей в глаза.

      – Эля… – она недоверчиво смотрит на моё лицо, – если они что-то сделали…

      – Ничего, мам, но я должна вернуться, – говорю спокойно.

      Весь мой страх почему-то исчез. На его место пришло равнодушное спокойствие, глядя на которое у моей мамы снова затряслись губы.

      – Девочка моя, пошли, следователь сказал, мы сможем доказать…

      – Мама, я никуда не пойду. Вечером за мной приедет машина. Я пришла сказать тебе, что ты должна забрать заявление. Если ты этого не сделаешь… – я опустила взгляд.

      – Что они сделают, что! – она схватила меня за плечи и начала трясти, – не молчи, скажи, что они сделают!

      – Они убьют папу, – проговорила я беззвучно.

      Она остановилась. Смотрит на меня безумным взглядом, отпустила мои руки. И вдруг опять схватилась за меня.

      – Да пусть убивают, – говорит отчаянно, – он сам виноват, что довёл до такого! Гад! Предатель! Он всё проиграл, даже меня! Он нас не любит, это не любовь! Разве может отец совершить такое! Элиночка, доченька, я пойду вместо тебя, я отработаю! – снова за меня схватилась.

      Я сунула пальцы под рукав и достала расписку. Подала ей. Она схватила, развернула. Читает бумагу исписанную рукой моего отца.

      – Ты свободна, мама.

      – Боже, нет. Зачем это мне, пусть возьмут меня, только не ты, – она прижала руку ко рту и из её глаз снова полились