Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна. Любовь Сушко

август в тумане рассеянном тает

      И уходит, нет, он задержаться не смог.

      Две двадцатки нам новые шлют испытанья,

      И печаль запивает мой призрак вином,

      Ничего не останется, только свиданье

      Там с Пегасом, летящим в туман за окном.

      И о чем-то твердит, улыбаясь, Марина,

      И смеется во мраке ученый мой кот.

      Жизнь порою жестока, а память невинна,

      Этот августа с усмешкой невинной пройдет.

      И оставит на белом листе он посланье,

      Мне его прочитать не дано до поры,

      И останутся бури осенние с нами,

      Но не знаем мы правил жестокой игры.

      А она улыбается и исчезает,

      Ей давно все равно, непонятно, смешно,

      Только где-то за окнами сонными тает,

      Синий плащ и распахнуто в пропасть окно

      Эта женщина, не человек, а стихий,

      Растворится и рукопись снова сожжет,

      За спиною ее полыхает Россия,

      Только что ей теперь до трудов и забот.

      Перед отплытием

      Перед отплытьем в городе страстей

      Возникла Анна и исчезла снова.

      И затерявшись там, среди гостей,

      Она опять искала Гумилева.

      Но не было нигде его, в плену

      У той любви, она не отпускала,

      Корабль призрак в снах ее тонул,

      И приходилось все начать сначала.

      И никого на призрачном пути,

      Матросы растворяются в тумане,

      А он не знает, как ему пройти

      По суше, чтобы возвратиться к Анне.

      Разлито масло и убит другой,

      Но он не мог погибнуть в этой схватке,

      Его вела бессмертная любовь,

      И верила, что будет все в порядке.

      Когда ворвался пьяный комиссар,

      Мычал и тявкал черный пес в тумане,

      И видела она, как он устал,

      Но он вернется в эту полночь к Анне.

      – Да ты пришел за ним, – она твердит, —

      Остановись, не любит он поэтов,

      И комиссар под окнами убит,

      И скоро призовут ее к ответу,

      Но алиби у Анны знает бог,

      Хотя они его там распинают,

      Перед отплытьем в городе тревог.

      На Невском снова призрак возникает

      Кого-то мертвым в этот час нашли,

      Очки снимал устало А.,

      И таяли, и таяли вдали,

      И уходили от любви и дома…

      И всадники летят в иную даль.

      Все тяжелее Анне оставаться,

      И повторять, что ей безумно жаль,

      Жалеть себя и с ними распрощаться.

      Стареть одной, венки плести для них,

      Среди бандитов пьяных растворяться.

      И Фауста с поэтом в снах своих

      Опять встречать и тихо улыбаться.

      И «Реквием» устало повторять,

      Ведь записать его она не может,

      И ждать рассвета, избавленья ждать,

      И горечи отчаянные множить,

      Памяти О. Мандельштама

      И тот, кто о тиране говорит

      С таким