Сережа. Вера Панова

размахивая им, вскидывая руки и ноги и распевая что-то себе в помощь. Сережа стоял и смотрел. Лида на минутку перестала плясать и сказала:

      – Надька врет, что ее в балет отдают.

      Поплясала еще и сказала:

      – На балерин учат в Москве и в Ленинграде.

      И, заметив в Сережиных глазах восхищение, великодушно предложила:

      – Чего ж ты? Учись давай, ну? Смотри на меня и делай, что я делаю.

      Он стал делать, но без шарфа не получалось. Она велела ему петь, но и это не помогло. Он попросил:

      – Дай мне шарфик.

      Но она сказала:

      – Ишь какой!

      И не дала. В это время подъехала машина «газик» и остановилась у Сережиных ворот. Из машины вышла женщина-шофер, а из калитки тетя Паша. Женщина-шофер сказала:

      – Принимайте, Дмитрий Корнеевич прислал.

      В машине был чемодан и стопки книг, перевязанные веревками. И еще что-то толстое серое, скатанное в трубку, – оно развернулось, это оказалась шинель. Тетя Паша и шофер стали носить все это в дом. Мама выглянула из окошка и скрылась. Шофер сказала:

      – Извините – вот и все приданое.

      Тетя Паша ответила грустным голосом:

      – Уж пальтишко мог бы купить.

      – Купит, – пообещала шофер. – Все впереди. И вот передайте письмецо.

      Она отдала письмо и уехала. Сережа побежал домой, крича:

      – Мама! Мама! Коростелев нам прислал свою шинель!

      (Дмитрий Корнеевич Коростелев ходил к ним в гости. Он дарил Сереже игрушки и один раз зимой катал его на саночках. Шинель у него без погон, осталась с войны. Сказать «Дмитрий Корнеевич» трудно, Сережа звал его: Коростелев.)

      Шинель уже висела на вешалке, а мама читала письмо. Она ответила не сразу, а когда дочитала до самого конца.

      – Я знаю, Сереженька. Коростелев теперь будет жить с нами. Он будет твой папа.

      И она стала читать то же самое письмо – наверно, с одного раза не запомнила, что там написано.

      Под словом «папа» Сереже представлялось что-то чужое, невиданное. А Коростелев – их старый знакомый, тетя Паша и Лукьяныч зовут его Митя – что это маме вдруг вздумалось? Сережа спросил:

      – А почему?

      – Слушай, – сказала мама, – ты дашь прочесть письмо или ты не дашь?

      Так она ему и не ответила. У нее оказалось много разных дел. Она развязала книги и поставила на полку. И каждую книгу обтирала тряпкой. Потом переставила штучки на комоде перед зеркалом. Потом пошла во двор и нарвала цветов и поставила в вазочку. Потом для чего-то ей понадобилось мыть пол, хотя он был чистый. А потом стала печь пирог. Тетя Паша ее учила, как делать тесто. И Сереже дали теста и варенья, и он тоже испек пирог, маленький.

      Когда пришел Коростелев, Сережа уже забыл о своих недоумениях и сказал ему:

      – Коростелев! Посмотри, я испек пирог!

      Коростелев наклонился к нему и несколько раз поцеловал, – Сережа подумал: «Это он потому так долго целуется, что он теперь мой папа».

      Коростелев распаковал свой чемодан, достал оттуда мамину карточку в рамке, взял гвоздь