Фарфоровые сны. Анна Романова

сгоревшую деревню?

      – Да.

      – Тогда думала, что я здесь не только ради отца. Если бы только возможно было отдать жизнь и прекратить войну. Остановить кровопролитие, смерти моего народа, детей… остановить огонь… я не раздумывая бы…

      – Мэй!

      Слушать это – выше его сил.

      Не после того, как он едва не потерял ее. Не после этих двух ночей, что провел без сна, без еды и воды, оставив за стенами войну, армию и страну. Боги, да весь мир – бросив в угоду собственному страху и непреодолимому желанию быть рядом в те минуты!

      – Простите, – шепчет, опустив голову вниз, – я лишь хотела сказать, что сейчас думаю… Может, сердце привело меня не только на войну? Оно привело меня к вам.

      Ну вот. Они закончили. Теперь нужно прикрыть рану тонким слоем бинтов, и она сможет одеться.

      Чэн отставляет миску в сторону и внимательно смотрит на девушку.

      – Отчего ты думаешь, что сердце привело тебя само? Не тянуло ли его сюда той нитью?

      Мэй изумленно поднимает голову. С приоткрывшихся порозовевших – наконец-то! – губ не слетает ни слова. Глаза растеряно изучают его лицо.

      Генерал в ответ усмехается. Кажется, он обретает новую забаву – удивлять ее.

      Берет в руки чистые белоснежные бинты, пока Мэй придвигается ближе к краю матраса. Прижимает к груди лишь ладони, разведя локти в стороны.

      Вмиг пересыхает во рту.

      Боги, это не то, чего он ожидал! В те ночи, когда она оказалась на пороге смерти, когда в сонном бреду была, когда кричала, билась в его руках раненной ланью – было легче. Удивительно, но как же проще тогда было!

      Сейчас она смирно сидит на коленях, опустив голову вниз. Смотрит на свои ладони, пытаясь за шелком распущенных волос скрыть розовеющие щеки.

      Сердце щемит от нежности.

      Она же солдат! Она превосходная воительница! Вот Мэй в образе Тан Цзюня с окровавленным мечом в руках.

      И она же – сидящая перед ним, полуобнаженная, восхитительная в своей иллюзорной хрупкости.

      – Отчего же теперь у нас свахи? Почему так много несчастных союзов? Красная нить – что с ней стало? – Ее черед отвлекать его от полыхающих красным огнем мыслей. От жалящих языками пламени фантазий.

      Генерал прикрывает глаза и старается восстановить дыхание. И не заметил, как перестал дышать.

      Молча он разворачивает ткань. Смотрит на нее такую, в памяти сохраняя каждую черточку. Каждую царапинку на молочной коже и изгибы самого красивого создания природы.

      – На заре рождения империи, по приказу первого Сына Неба, воины нашли старца, прядущего ту нить. Убили его. Сделать с нитью ничего не смогли. Но был издан приказ – о нити забыть. Сжечь все упоминания. Слова легенды предать забвению. А союзы с того дня передать в ведение новым чинам – свахам. Прошло много лет, и вот уже забылась история. Забыли даже о том, что свахи были на службе государства так же, как солдаты.

      Пока он перевязывает ее грудь, оба молчат. Лишь слышно, как переплетаются короткие вдохи. Рваные выдохи.

      Мэй убирает руки от груди, позволяя первому слою ткани