Иисус на Русской равнине, или Иррацио. Максим Яковлев

к тому, что услышали от меня? То есть, вы полагаете, что это не имеет никакого отношения к вашему знакомому, который уверяет всех, что он – Иисус Христос? – произнёс, явно досадуя на собеседника, отец Иаков.

      – Он не уверяет всех, он сказал всего один раз – мне и брату, и всё. Ну, ещё разок было.

      – Фёдор, могу я вас спросить? А вы сами-то в храм почему не ходите? Вы же крещёный?

      – Крещёный.

      – Ни разу не имел удовольствия видеть вас.

      – На Пасху был, на Ильин день тоже… заходил.

      – Понятно.

      – А можно и я вам кое-что скажу? – спросил Фёдор, несколько пугающе выговаривая слова.

      – Конечно, мы же беседуем с вами на рр… на эту тему, – заверил батюшка, но отчего-то не сказал «на равных».

      – Скажите, батюшка, вы же пастырь по своему званию, по назначению, что ли, в нашем селе? Ну, для всех нас?

      – В известном смысле… разумеется.

      – Значит, пастырь. А вы, как пастырь, положите свою голову за меня? Вот прямо сейчас? Пойдёте за меня на смерть прямо сию минуту?..

      – Что вы имеете в виду? Не понимаю.

      – Чего ж тут не понимать, я вам, как в Евангелии говорю: «Пастырь добрый душу за своих овец полагает», так ведь? Вы положите свою за меня?

      – А, так это вы в евангельском, так сказать, в образном смысле. Допустим, я готов, то есть, в принципе… но вы же понимаете, что должна быть причина, очень веская причина, соответствующая ситуация…

      – Сейчас ворвётся сюда кто-нибудь с топором и кинется на меня – вы закроете меня собой, подставитесь под его топор?

      – Вы предлагаете смоделировать ситуацию, так сказать, ролевую игру. Что ж, давайте попробуем… Он замахивается на вас топором, а я должен как бы стать вместо вас, и тогда топор обрушивается на меня…

      – И раскалывает ваш черепок, как арбуз! – дорисовал картину Фёдор.

      – И что дальше? Потом он точно также расправится и с вами, и что мы в результате имеем?

      – Да какая разница, что дальше и что в результате! – Фёдор встал.

      – Ну, как это, какая разница? Разница колоссальная! К чему напрасные жертвы?..

      – Значит, вы не хотите положить за меня свою душу? – уточнил Фёдор.

      – В данном контексте это представляется безсмысленным. Поймите, Фёдор, пастырь поставлен над многими, у пастыря не одна овца, у него их много, он обязан думать о всех, а, если не станет пастыря, что с остальными будет?

      – А в Евангелии Христос бежит за пропавшей овцой, спасает её, и идёт с ней к девяносто девяти не пропавшим…

      – Что вы всё меня в Евангелие тычете, – раскраснелся отец Иаков. – Можно подумать, вы по Евангелию живёте!

      – Не живу, это правда. Только вы-то вот не хотите за меня душу класть, а Иисус, который там, в бане, он за меня положит душу, и без всяких ваших «допустим»! Знаю, что положит, чувствую, что положит!.. Ещё я не всё понял про него, ещё многого не знаю о нём, но то, что он душу свою за меня отдаст, если надо, в это я верю! Простите, коли, чем обидел.

      Фёдор