Меч и ятаган. Дэвид Болл

показался Сальваго мрачным и серым местом, нищим и бесплодным. Отсюда было рукой подать до Венеции или Флоренции, но Мальта застряла в прошлом веке; по сравнению с шелком Возрождения, она все еще одевалась в мешковину готики. Процветавшие в Риме идеи здесь, в Биргу, засыхали на корню.

      Однако он был намерен всецело посвятить себя служению. В его приходе числилось триста душ, и, без сомнения, они нуждались в том, чтобы прийти к Христу. Воистину он сразу понял: эти люди живут в юдоли страданий. Люди, конечно, тут отсталые и неграмотные, больные телом и бедные разумом, верившие в суеверия и магию, но все же всей душой преданные христианству.

      Местная церковь обветшала. Водостоки обвалились, стены рассыпались. Алтарь разбит, без убранства. Он написал отцу и попросил у него денег, а также обратился с мольбой к своему зятю, барону Антонио Буке, чтобы тот пожертвовал церкви во спасение своей души. Бука возразил, что церковь Святой Агаты даже не находится в его приходе, да и большим собором не является, но его жена Анжела, сестра Сальваго, изводила мужа до тех пор, пока он, поворчав, не сдался. Вскоре церковь преобразилась: балки заменили, крышу покрыли черепицей, стены заново побелили. Итальянский рыцарь, с которым Сальваго когда-то кутил в Венеции, пожертвовал церкви семейный гобелен, и теперь «Тайная вечеря» закрывала стену над алтарем. Сам алтарь украсила небольшая, но изящная Дева Мария из чудесного белого каррарского мрамора. Сальваго заказал новый колокол у латунщиков в Милане. Повесить колокол было некуда, поэтому его хранили в ризнице. Сальваго не спешил, ожидая, когда накопит достаточно денег на строительство колокольни.

      Шли годы. Сальваго усердно трудился, жил скромно и находил такое существование отрадным. Однокомнатный домик приходского священника располагался прямо за церковью. У Сальваго было две сутаны: альба из белого хлопка с поясом и казула, богато расшитая золотыми геральдическими лилиями. Помимо этого, у него имелась одна пара сандалий, четки, бревиарий в кожаном переплете и один предмет роскоши, подаренный ему гордым отцом, когда тот узнал о рукоположении сына: серебряное распятие, украшенное безупречными рубинами. Больше Сальваго ничего и не было нужно. Если у него появлялись лишние деньги, он тут же отдавал их самым нуждающимся семьям прихода или продолжал скромный ремонт церкви.

      И хотя Сальваго много времени посвящал самой церкви, он никогда не забывал о своей первостепенной задаче – заботе о нуждах прихожан. Он страдал вместе с ними во время засухи, голода и чумы. Он делил с ними радость на свадьбах и праздниках. Он крестил их младенцев, проводил обряд конфирмации подросшим детям и хоронил покойников.

      Бóльшую часть того дня он занимался делами одной из таких семей. Услышав новость о похищении сына Боргов, он сразу же отправился к рыцарям ордена в форт Сант-Анджело. Поскольку Сальваго был аристократического происхождения, он с легкостью вращался в этих