Тайны гениев. Три книги в одной. Михаил Казиник

в своего учителя Фр. Шуберт сочинил для него юбилейную кантату;

      потрясенный его педагогическим талантом Л. Бетховен посвящает ему три первые сонаты для скрипки и фортепиано;

      в своей музыке Сальери драматичен, трагичен, комичен (градации творчества: от заупокойной мессы “Реквием” до миниатюр под названием “Музыкальные и гармонические шутки”);

      организатор специальных благотворительных концертов, все доходы от которых поступали вдовам и сиротам умерших музыкантов Вены;

      занимал крупнейшие музыкальные посты, которые только существовали в то время в Вене;

      друг великого комедиографа Бомарше…» и т. д. и т. п.

      «Вот это – личность! – прочитав все это, думает наш идеальный читатель. – Теперь, когда я столько узнал об этом, без сомнения, выдающемся человеке, еще более интересно будет читать об общении между двумя гениями.

      Сколько добра о святом искусстве нам предстоит познать! Сколько музыкальных и литературных потрясений нам предстоит испытать!»

      Открываем книгу:

      Сальери:

      Все говорят: нет правды на земле.

      Но правды нет – и выше. Для меня

      Так это ясно, как простая гамма.

      Вот это да!!! Учитель Шуберта, благотворитель, Мастер, композитор, итальянец-католик утверждает, что он… потерял Бога. Ай да Пушкин!!!

      Потеряв же Бога, нужно либо искать Его, либо жить без Бога. И жить со всеми вытекающими из этого последствиями. (Пушкинский!) Сальери стал искать своего Бога. И…нашел!!!

      …После того как Моцарт сыграл Сальери только что написанную им музыку и спрашивает у него: «Что ж, хорошо?» —

      Сальери произносит фразу, не только свидетельствующую о его потрясении музыкой, но указывающую на то, что Сальери – на пути к потерянному им ранее Богу:

      Какая глубина! (1)

      Какая смелость (2) и какая стройность! (3)

      Ты, Моцарт, Бог, и сам того не знаешь (!!!);

      Я знаю, я.

      (Цифры, естественно, мои. Антонио Сальери подсознательно указывает на триединство – Отец, Сын и Дух. Ибо глубина – это Бог-Отец, смелость – Бог-Сын, Иисус, осмелившийся воплотиться на злобной Земле в человеческом облике, а стройность – разумеется, Бог-Дух.)

      Прямо перед нашими глазами происходит чудо!

      Потерявший Бога (пушкинский!) Сальери его находит.

      И этот Бог – Моцарт.

      Что же ответит на это Моцарт?

      Расцелует Сальери?

      Или скажет, например, так:

      О, Сальери! Я недостоин сих похвал!

      или, к примеру, такое:

      Что слышу я! О, друг Сальери!

      Как я желал бы

      Музыкой оправдать твое доверье!

      Или просто подойдет к Сальери, обнимет его и, может быть, даже расплачется.

      Нет! Не подойдет и даже не поблагодарит. (Иначе это был бы не Моцарт и не Пушкин.

      А Пушкин чувствует Моцарта как самого себя. Ибо – абсолютно родственные души.)

      Наоборот, произнесет слова, которые мгновенно расставят все точки над i и заставят А. Сальери немедленно принять решение об убийстве