Стоик. Теодор Драйзер

что Эйлин уехала в Нью-Йорк. Им придется не появляться вместе на публике.

      В настоящий момент, добавил он, вопрос продления концессии, а точнее, ее отсутствия, не означает прекращения работ, тем более что прекращение неминуемо привело бы к потере его права собственности на городскую рельсовую дорогу. А в эту собственность вложены годы трудов, акции на нее проданы тысячам инвесторов, и ни у него, ни у инвесторов невозможно отобрать эти акции иначе как через суд.

      – И вот что на самом деле надо сделать, Беви, – доверительно сказал он. – Необходимо найти финансиста или группу финансистов, или какую-нибудь корпорацию, которая приобрела бы эту собственность за справедливую для всех сторон цену. И это, конечно, невозможно осуществить за одну минуту. На это могут уйти годы. Да что говорить, я знаю, что, если не проявлю инициативу и лично не выступлю с просьбой сделать мне такое одолжение, никто, скорее всего, не придет сюда и не предложит своей помощи. Они знают, как трудно извлечь прибыль из городских рельсовых линий. А потом, есть еще и суды, которые должны будут вынести соответственные решения, даже если завладеть и управлять этими дорогами попытаются мои враги или какие-либо внешние концерны.

      Он сидел рядом с ней, говорил так, словно она принадлежала к цеху его коллег-инвесторов или его ровне из финансистов. И хотя ее не особо интересовали подробности, которыми жил его мир финансов, она почувствовала, насколько пылок был его интеллектуальный и практический интерес к таким делам.

      – Что ж, одно я знаю наверняка, – перебила она, – победить тебя на этом поприще по-настоящему не сможет никто. Ты слишком мудр и слишком хитроумен.

      – Может быть, – сказал он, польщенный ее похвалой. – Как бы то ни было, на все это требуется время. Годы уйдут, прежде чем у меня сумеют забрать эти дороги. И в то же время длительная задержка такого рода может в некотором смысле повредить мне. Предположим, если я захочу заняться чем-то другим, то окажусь в заведомо проигрышном положении из-за своих обязательств.

      Несколько мгновений его большие серые глаза смотрели в никуда.

      – Что бы я предпочел теперь, когда у меня есть ты, – задумчиво проговорил он, – так это побездельничать и попутешествовать с тобой некоторое время. Хватит, погнул я спину. Ты значишь для меня гораздо больше, чем деньги, несравнимо больше. Это странно, но я вдруг почувствовал, что я всю мою жизнь трудился не покладая рук.

      Он улыбнулся и погладил ее по голове.

      И Бернис, услышав это, исполнилась гордости и ощущения собственной силы, но и неподдельной нежности.

      – Это чистая правда, дорогой. Ты работал, как какой-нибудь огромный паровоз или какая-то махина, которая разогналась на всю катушку, вот только не знает, куда мчится. – Она потрепала его волосы, погладила его по щеке, не переставая говорить. – Я думала о твоей жизни и обо всем, чего ты добился на сегодня. Я думаю, тебе на какое-то время надо съездить за границу, посмотреть, как живут в Европе. Я не понимаю, что еще ты можешь здесь делать, если только ты не хочешь