Гарем. Реальная жизнь Хюррем. Колин Фалконер

как ты к нам попала?

      – Отец усмотрел возможность.

      – Для тебя или для себя? – усмехнулась валиде.

      – Сипахи его распластали по земле связанным – и принялись насильно совать ему деньги в карманы. Он изворачивался, кричал. Мне пришлось отвести глаза.

      – Ты это будто с улыбкой говоришь. Тебя его предательство забавляет?

      – Так он ведь до сих пор ютится в палатке, а я живу во дворце. Так что в конечном итоге я осталась в выигрыше от той сделки.

      – Так ты здесь счастлива?

      – И буду много счастливее, как только вернется мой господин.

      – Я вот пробыла замужем за султаном Селимом долгие годы, а недели, проведенные нами вместе, могу перечесть на пальцах. Одинокая это жизнь, Хюррем.

      – Раз так, то я отправляюсь обратно к отцу. Лошадь для меня не устроите?

      Валиде невольно рассмеялась. Метко. Зачем горевать из-за того, что ты не в силах изменить?

      – Ну нет, раз уж ты носишь дитя султана, этот гарем – твой дом до конца твоих дней.

      – Тогда мне нужно в нем обустроить покои попросторнее.

      – Навроде моих?

      – Если Аллах соблаговолит.

      – Не удивлюсь даже и тому, что все это высший промысел Его. – Валиде взяла кусочек лукума и принялась его смаковать. – Если что нужно будет, ты мне сразу передавай. Все сделаю для твоего спокойствия.

      – Уже нужно, Ваше Высочество.

      – Да?

      – Телохранителя бы мне.

      – Телохранителя? Зачем?

      – Страшно мне.

      – И чего страшишься?

      – Да дошли тут до меня всякие слухи, что не доживу я до рождения ребеночка-то…

      – И кто это тут смеет угрожать жизни ребенка самого султана?

      Хюррем отвела взор.

      – Не знаю. Так, может, просто сплетни по гарему…

      Лжет, подумала валиде. Знает, кто смеет, а сказать не отваживается. Смерти ей тут желать могла одна лишь Гюльбахар. Но ведь сама Гюльбахар на убийство не способна – или все-таки да?

      – Если думаешь, что под этими слухами имеются хоть какие-то основания, пусть служанка твоя отведывает прежде тебя все твои блюда – и даже одеяния твои примеривает на себя до того, как ты в них облачишься, на случай, если ткань пропитана ядом. Да, и на всякий случай распоряжусь, чтобы кызляр-агасы приставил к тебе отдельного евнуха.

      – Спасибо тебе, царица хиджабов.

      – Ничто – ничто! – не должно угрожать сыну султана.

      Капы-ага со своего поста на северной башне внимательно наблюдал за тем, как вышедшая из тени Хюррем усаживается на мраморную скамью у фонтана. Вот она раскрыла свой Коран. Три дня кряду выходит она в сад. Зачем ей такой риск, думал он. Ей же и так вскоре светит стать одной из кадын Сулеймана. Разве этого мало?

      Ему нужно было немедленно выведать, чего она хочет.

      И он, поспешно заперев за собою дверь смотровой, устремился вниз по деревянной лестнице во двор.

      У железной двери в сад он на мгновение замешкался, но затем решительно шмыгнул внутрь.

      Хюррем