Поэма о скрытом смысле. Четвертый дафтар. Джалал ад-Дин Руми

с [деревьев в] роще стряхивали для меня плоды.

      Мол, Бог сделал сладкими те плоды

      У тебя во рту благодаря нашим усилиям[393].

      Теперь ешь чистое, дозволенное, не считая —

      Без головной боли, переноски [тяжестей], спусков и подъемов[394].

      Потом у меня от той пищи обнаружился дар слова —

      Вкус моих речей похищал умы[395].

      Я сказал: «О Владыка мира, это – соблазн,

      Надели меня даром, скрытым от всех смертных!»

      685 Покинул меня [дар] слова – я взвеселился сердцем,

      Подобно гранату, раскалывался от наслаждения[396].

      Я сказал [себе]: «Если в раю ничего не будет

      Кроме этой радости, которой охвачено мое существо[397],

      Никакого блага больше и не пожелаю,

      Не перейду от этого к грецким орехам и сахарному тростнику!»[398]

      У меня оставалось от заработанного несколько монеток,

      Зашитых в рукав джуббы[399].

      Как он решил, мол, отдам это золото заготовщику дров, ведь я нашел дневное пропитание благодаря чудотворству шейхов, и как тот заготовщик дров обиделся из-за его тайной мысли и намерения

      Один дервиш нес дрова,

      Измученный и усталый пришел из леса.

      690 Тут я сказал [себе]: «Я обеспечен дневным пропитанием,

      Отныне у меня нет забот о пище!

      Мерзкие плоды стали мне приятны,

      Телу моему досталась особая пища.

      Раз мне не надо думать о [собственной] глотке,

      Сколько есть монет – отдам их ему!

      Отдам это золото этому труженику,

      Чтобы два-три денька он радовался пище».

      А он проникал в мои мысли,

      Ибо его слух обладал светом свечи Его.

      695 Тайна всякого замысла для него была

      Подобна светильнику внутри стекла.

      Ничьи помыслы не оставались скрытыми от него,

      Он был повелителем содержимого сердец[400].

      Он пробормотал сам себе тихонько

      В ответ на мои мысли, этот удивительный муж:

      «Так-то ты помышляешь о царях!

      Как обретешь пищу, если они не напитают тебя?!»

      Я не разбирал слов, однако

      Упрек его хорошенько ударял меня в сердце.

      700 Подошел ко мне, обликом словно лев,

      Сложил с себя вязанку дров.

      Под лучами состояния, в котором он положил дрова,

      На все семь моих членов напала дрожь[401].

      Он сказал: «О Господи, если есть у Тебя избранные,

      С благословенными мольбами и счастливыми стопами[402],

      Прошу о том, чтобы Твоя милость стала алхимиком,

      Прямо сейчас эта вязанка дров стала золотом!»[403]

      Тут же я увидел, как его дрова стали золотом,

      Ярко заблестели на земле, как огонь.

      705 Я в тот [миг] надолго потерял сознание;

      Когда же я пришел в себя от изумления,

      Он тогда сказал: «О Боже, если те великие [мужи]

      Весьма ревнивые и

393

Усилия (همت ها) – духовные свершения, см. ранее, коммент. к б. 2.

394

Переноска [тяжестей] (نقل) – метафора забот и хлопот, связанных с зарабатыванием на жизнь; подъемы и спуски (بالا و نشیب) – метафора превратностей жизни, взлетов и падений на жизненном пути.

395

Похищал умы (خرد ها می ربود) – т. е. покорял людей, пораженных красотой речей рассказчика.

396

Подобно гранату, раскалывался – т. е. смеялся, радовался; «расколовшийся, лопнувший от спелости гранат» – одна из метафор раскрытых в улыбке губ. Наслаждение (ذوق) – также «вкушание» суфием некоего духовного знания, опыта; см., например, [Худжвири 2004, с. 393].

397

В ориг. که دارم در سرشت, букв. «которую я имею в [своей] природе».

398

Грецкие орехи и сахарный тростник (جوز و نیشکر) – здесь, по мнению Замани, метафора райских наслаждений; в издании Николсона – вариант حور و نیشکر «гурии и сахарный тростник» [Nicholson, Mathnawi 4, с. 80].

399

Джубба (جبه) – широкая и длинная верхняя одежда, халат.

400

Был повелителем… – досконально знал о том, что у людей на сердце, их тайные помыслы.

401

Под лучами (پرتو ِ) – также редуцированный отыменный предлог аз партав-и, дар партав-и «благодаря», но для смысла бейта важно именно лексическое значение پرتو «луч, сияние». На все семь членов (بر هر هفت عضو) – т. е. на меня целиком; намек на натурфилософское описание человека как состоящего из семи частей: двух рук, двух ног, спины, груди и головы (существовали и другие варианты семичастного описания). Ср. в М1: 1423 – схожий оборот (هفت اندام вместо هفت عضو) в характеристике благоговения, которое охватило обычного человека при встрече с Посланником: «Безоружным сей муж уснул на земле, // Я [же] семью органами [= всем телом] трясусь, что это такое?», цит. по [Маснави 2007, с. 111].

402

С благословенными мольбами (مبارک دعوت) – определение избранников Божьих, молитвы и взывания которых бывают услышаны.

403

Алхимик (میناگر) – см. б. 591–593 и коммент. Б. 702 и 703 образуют синтаксическое целое: о Господи, если у тебя есть избранники, мольбы которых не остаются без ответа, [во имя этих избранников] прошу, чтобы Твоя милость даровала мне чудо и превратила, подобно алхимику, вязанку дров в золото.