Athanasy: История болезни. Михаил Мавликаев

это просто симуляция деятельности…

      – Вот именно, Джоз. Вот именно. Министерства играют во все эти комитеты, ассамблеи, консилиумы и конклавы, потому что хотят оставаться внутри круга линий на песке.

      Гален вздохнул и замолчал.

      Ссутулившийся и смотрящий в пол, теперь он показался ещё более маленьким, чем обычно. Как будто через эту беседу из него вышла вся энергия, вытекла и впиталась в пористый бетон пола.

      Я осторожно опёрся бедром на тощий и прогибающийся стол, не зная, куда деться и что сказать. Должен ли я посочувствовать? Или броситься исполнять приказ, организовывать комиссии и собрания?

      – Но возрадуйся, Джосайя! – воскликнул Гален, внезапно встрепенувшись и подняв голову. – Ибо мы идём на обеденный перерыв!

      Я глянул на часы:

      – Но обеденный перерыв давно закончился.

      – Вот тут ты ошибаешься. Он только начинается. Надевай свои лучшие ботинки, потому что нас пригласил на обед сам Фудзиро Ода. А обед Министра длится до самого вечера.

      – Но мои лучшие ботинки остались дома… Я не ношу сменную обувь.

      – Это шутка. Всё, вставай и пошли.

      «Но я уже стою», – хотел было ответить я. Но сдержался, вместо этого отправившись расклинивать щербатую дверь. Может быть, Гален прав – я действительно умнею.

      Или, по крайней мере, начинаю понимать, как работают Министерства на самом деле.

      Восхождение по лестничным пролётам казалось бесконечным. Мы давно миновали кабинет Галена и теперь поднимались мимо этажей, похожих друг на друга, словно они крутились в цикле. Звук шагов отражался от бетонных стен и ступеней, преломлялся десятки раз и возвращался со всех сторон разом. Казалось, что он идёт сверху и снизу одновременно; стоит только ускорить шаг, и удастся увидеть собственные пятки, шагающие на один цикл выше.

      На одном из этажей я не выдержал и вышел с лестницы в атриум, чтобы убедиться, что не сплю.

      – Не теряй времени, – буркнул запыхавшийся Гален. – Мы… пф-ф, почти пришли.

      Я окинул взглядом пустой коридор и на прощание подёргал ручку двери ближайшего кабинета. Заперто. Ни таблички, ни номера.

      Возможно, именно здесь зарегистрирована чья-нибудь «Ответственная комиссия по расследованию нецелевого расходования средств». Для комитетов и общественных организаций всех сортов тут места точно хватает.

      Через несколько этажей-близнецов Гален неожиданно и без предупреждения свернул с лестницы в коридор. Он подошёл к двери, внешне ничем не отличающейся от всех остальных, и осторожно постучал.

      Как он пришёл именно сюда? Неужели он считал этажи и двери про себя?

      Но спросить Галена я не успел. Он распахнул дверь, и я увидел то, чего не видел ни разу в жизни. Скатерть.

      Кажется, именно так должна называться простыня, лежащая на столе – если это можно называть столом. Длинная, уставленная посудой поверхность рассекала пополам всю комнату, почти не оставляя пространства