Сон-трава. Рассказы. Марианна Яцышина

каша на столе, я тебя жду!

      – Алена, я не буду пшенную кашу, я же говорил. Ты обещала принести от бабы Капы творога, сделать сырники.

      – Богданчик, что ты предлагаешь? Она велела мне прийти, когда закончится рождественский пост.

      Этот диалог доносится до меня уже в сенях. Рассудительному Богдану скоро семь. Он всех называет по имени, включая свою маму, особо интересным гостям подбирает новые имена. Он мне сразу понравился.

      Пшенная каша, сырники – запредельно. Я шагаю по заснеженному огороду с коромыслом на плече и гремлю пустыми ведрами. Ну что, сестры и братья, доброе алтайское утро!

      По первости расплескала из ведер почти всю воду на обратном пути. Вернулась, набрала заново. Обронила ковшик, снова возвращаюсь, веду поиски в снегу. Крепкий мороз и коромысло – нет лучше практики на осознанность. Валенки – гениальная обувь, единственное, что сейчас не замерзло – ноги.

      Пока меня не было, в доме появились первые гости. Краснощекий бородатый парень метко рубит топориком щепки. Поставила ведра, наблюдаю.

      – Печку топить умеешь, щепки сама настругаешь? – интересуется парень.

      – Да как сказать… – мои мысли возвращаются к пшенной каше.

      – Понятно, тогда учись, есть свои хитрости, пробуй, я скоро вернусь.

      Бодро хлопает дверью, и вот уже скрипят по утреннему снегу его шаги. Освоить быстро топор, однако, потруднее коромысла. Плоховато получается. Благо много бересты. Вот-вот должны затрещать дрова.

      А дым-то откуда? Алена выбегает из комнаты с испуганными глазами, быстро открывает печную заслонку. Понимаю, что оплошность непростительная. Виновато улыбаюсь. Про пшенную кашу можно забыть, Алена пошла мыть маленькую кастрюлю.

      Хлопает дверь в сенях, с мороза заходят новые гости. Мне нравятся эти лица. Краснощекий парень держит в руках чудесный румяный хлеб. Гости рассаживаются за столом. Кто-то достает баночку с вареньем, появляются сухари, сахар, вскипевший чайник.

      Алена зовет меня:

      – Пойдем, поможешь лепешки раскатывать.

      «Но там же хлеб» – неуверенно возражаю я. Алена смотрит на меня с легким укором. Кухонный закуток, цветастая клеенка на столе, небольшая плитка.

      «На две деревни одна пекарня. Володя на пекарне помогает дрова колоть, ему с утра горячую булку выдают, а он с нами делится». Алена подвязывает волосы косынкой, споласкивает тонкие музыкальные пальцы под железным рукомойником и принимается за тесто. Почему здесь кирпич белого хлеба булкой называют? Булка же это что-то сладкое.

      – Мне мешок муки по случаю перепал, – она быстро лепит шарики из теста и передает мне. – Топленое масло и молоко я достаю только для Богданчика. Недавно картошка в погребе окончательно замерзла. Этот дом до того холодный, дрова уже на исходе, а только начало января.

      Алена ушла к гостям. Тесто непослушно липнет к рукам. Воды в утренних ведрах осталось на самом дне. Так быстро? Хочется выдохнуть и пойти пройтись. Снова посмотреть на высокие скрипучие пихты,